женского пола, есть несколько знакомых девушек, которые не испугаются, не откажутся и им не закатят сцену ревности. Но это все будет не то, совсем не то. Иветта была его девушкой, а те уже будут не его.
– Мне грустно, – сказала она.
– Почему?
– Что все это ушло и больше этого не будет.
Тем временем машина Ахмелюка повернула на улицу Выездную, главную улицу Кувецкого Поля, и, дребезжа на редких выбоинах на дороге, которые было не разобрать из-за бьющего в глаза света, катила вниз, к обрыву пойменной зоны, к тем самым заливным лугам, где пять лет назад они с Иветтой сидели возле мертворожденного костерка из сухой болотной осоки, обнявшись и глубоко утонув друг в друге.
– Наверное, не стоило бы мне на поле тебя везти, – осторожно предположил Ахмелюк.
– Стоит. Я очень давно там не была.
– Аж год, да?
– Десять месяцев. Я приезжала туда в начале августа прогуляться по улицам и подумать, не сглупила ли я, когда от тебя ушла.
– И что надумала?
– Ничего. Я не смогла разобраться. Времени прошло еще слишком мало, чтобы я могла что-то понять и осознать. Такие вещи за семь недель не делаются.
– Что ж, пусть будет по-твоему.
Ахмелюк подъехал к супермаркету на углу Рыбацкой и Выездной. Повернуть направо – в ту сторону будет его дом. Пойти прямо и слегка направо, вниз, под гору – будут те самые луга, именно по этой дороге они туда ушли, по Ивовому переулку. В лугах еще сыро, паводок еще не до конца отступил, так что повторить не удастся… повторить… зачем, что за бред. Его опутывают сетями воспоминаний? Зачем это Иветте? Она сама ушла от него. Он ее не гнал, но и назад не звал. И не принял бы, если бы она вернулась. В этом уже нет смысла.
– Здесь есть какое-нибудь высокое место, откуда хороший вид на луга?
– Конкретно здесь нет, но можно дойти до Мартовской, там есть выступ от горы, на котором я частенько сидел.
– Нет. Не пойду. Слишком тяжело. – Иветта опять полезла в сумку.
– Опять курить собираешься?
– Да. Наверное. Нет. Не знаю. Я вообще ничего не знаю, что происходит.
– Что-то хорошее, думаю, – выскочило из Ахмелюка.
– Разве хорошее?
– Ну а разве нет? Тебя покинул тип, которому нужна была фактически только твоя женская система, раз он так себя повел. Люди, которым важна ты как данность, с тобой бы так не поступали. Ну или он просто эпический дурак.
– То, что он дурак, я уже не смогу оспорить. – Она подошла к нему сзади, обняла и прижалась к спине.
– Честно говоря, не люблю прикосновений. Или мы любовники, или вы врач, или кошка. Четвертого не дано, так что уберите от меня руки, сударыня.
– Вот как? Тогда считай меня кошкой, – приглушенно донеслось из-за спины.
– Пусть будет по-твоему, – Ахмелюк достал сигареты. Сзади доносились какие-то странные звуки, в которых можно было различить всхлипывания. Иветта опять заплакала.
– Почему