до скрипа, розовые приятным оттенком утренней зари, они вышли в гостиную. Из столовой доносилась возня накрывающих стол слуг и умопомрачительные ароматы.
Маркин с командой тоже попарился – в другой, для дворовых людей, бане – тоже очень хорошей.
– Как Вы узнали о нашем прибытии, Илларион Ипполитович? Прямо, мистика какая-то! – полюбопытствовал Шеин, которому этот вопрос не давал покоя.
– А! – отмахнулся тот, – Пустяки! Караульный собаку прислал, со специальным значком на ошейнике. Псарь увидал – и мне доложил, что едут военные люди, по делу. Значит – гости!
– Остроумно! – похвалил Вишневский, – Оперативная связь! Эдакая собачья почта!
– Люблю собачек! – улыбнулся помещик, – Их чему только не научишь! Донесения доставлять – это ещё не самое сложное. Я меморандум графу Аракчееву посылал об использовании собак в армии. Раненых с поля боя выносить, ну, донесения доставлять, мины скрытно устанавливать и находить вражеские… Да мало ли! Шпионов вынюхивать!
– Ну, уж и шпионов! – усомнился Шеин.
– А вот, представьте себе! Шпион или предатель разоблачения боится, а потому потеет и пахнет по особому! И собачки это чуют! – несколько запальчиво заявил князь, готовый ринуться в спор.
Оба прапорщика, впрочем, тут же с ним согласились.
– Матреша! Сбегай к барышням в гардеробную, поторопи их, копуш! – донесся из столовой голос княгини.
В гардеробной имела место ссора.
– Лилька! Ты почто мою коробочку с мушками заграбастала без спросу? – возмущалась средняя княжна, Зинаида.
– Отскочь, постылая! – небрежно отвечала старшая сестра, уже выстроившая на лице из мушек комбинацию «я вся твоя, целуй меня, где хочешь!» и в данный момент наклеивавшая брови из мышиных шкурок. (Да-да! Такая была мода!).
Когда тебе скоро стукнет двадцать, нельзя ждать милостей от природы, женихи – не дождь, с неба не падают. Надобно самой инициативу проявить.
– Ну, погодь, сеструха! Обещалась я тебе помаду варшавскую дать, теперя – накося, выкуси! – обидчиво поджала губы Зина.
Младшая, Соня, участия в разговоре не принимала: её в данный момент затягивали в корсет и надобно было, выдохнув, задерживать дыхание.
Барышням было соответственно девятнадцать (с половиною!), восемнадцать, и шестнадцать (с половиною!). Были они симпатичные, румяные и не субтильные. Далеко не! Русский язык они слышали только в имении, отсюда и простонародность лексикона. Впрочем, пользовались они русским, только когда ссорились. Во французском было недостаточно, г-м, крепких выражений и эпитетов.
«Конечно, Васятка молодой ещё, едва восемнадцать минуло, но работать, лепить из него жениха надо уже сейчас! Свадьба, не свадьба, а сговор – очень может быть! Обрученье, да!» – так думали три сестры, приуготовляясь выйти к обеду. У каждой был свой тайный план уловления в брачные сети Васи Шеина, который, бедняга,