под художником понимает творческую личность вообще. А ты ведь у меня творческая личность?
– В какой-то степени, – согласился он.
– Так какого худенького ты бесстыдно дрыхнешь!? – вдруг заорала она так, что Вася вздрогнул и вмиг растопырил глазки. А Ольга уже почти нежно продолжала: – Вася, скажи мне что-нибудь хорошее.
– Я без тебя жить не могу, – признался он, подумал и добавил: – А уж с тобой – тем более.
Она стремительно развернулась и острым кулачком умело ударила его в солнечное сплетение. И почти одновременно мяч, случайно выскочивший из кружка игравших, попал ему в голову. Он сел, обхватил руками колени и обиженно бросил:
– Все. Достали! – и рывком поднялся на ноги. – Иду купаться.
Он загораживал солнце. Оглядев Васин силуэт, Ольга восхитилась:
– Фидиев дискобол! Микеланджелов Давид! – Она замолкла, еще поизучала Васю и решила окончательно: – Но пожиже Димки Колосова будешь.
Уже шедший к воде Вася остановился, обернулся и возвратился к Оле.
– Выходит, пожалела паренька? – зло сказал он.
– В каком смысле? – раздраженно переспросила Ольга.
– А как русские бабы мужиков жалеют. Вот в каком.
Не обиделась, не рассердилась, не стала искать язвительного ответа. Лишь глянула на него и задумчиво, тихо спросила:
– Зачем он вам нужен, Вася?
Что ей ответишь? Что Дмитрий Колосов – всего-навсего подсадная утка, механический заяц, запущенный, чтобы за ним стаей понеслись безжалостные, мстительные, безумные псы, которых уже нельзя больше терпеть среди людей? Василий, не глядя на нее, ответил маловразумительно и не по делу:
– Не он нам нужен.
– А кто?
Незачем ей об этом знать. Решил успокоить девчонку и сменил пластинку:
– Твой Димон еще вчера вечером на твоем байке к Волге прикатил. А сегодня наверняка уже в ней плавает.
– Наверное, – вяло согласилась Ольга.
– Все-таки окунусь! – спешно закончил разговор Василий.
Он ушел, не оборачиваясь. Купались одиночки-смельчаки. Вася мощным баттерфляем плыл к фарватеру. Ольга, обняв руками колени, следила за сверкающей гигантской бабочкой.
Он вернулся, принеся прохладу, и животом, грудью, лицом упал на теплый песок.
– Остыл?
– Застыл, – поправил он. – Вода градусов шестнадцать, не больше.
– А в Волге, наверное, еще холоднее.
Единственная движущаяся точка на волжской шири. Дима неторопливо, размеренным мощным кролем плыл к берегу, на котором высилось здание пансионата. На маленькой песчаной площадке его встретил приятель, кинул полотенце и с уважением сказал:
– Считай, что ты один такой храбрый на всю Волгу.
Приятель был небольшой, подвижный и непредсказуемый в движениях – живчик. Рядом с Димой он казался резвым ребенком.
– Не скажи. В низовье небось уже купаются вовсю.
– Замерз?
– Да вроде нет. В ВДВ приучили. Пойдем пивка попьем.
– Тебе после такого заплыва белинского положено.
– Мою водяру родной