type="note">[256]. Большинство портфелей забрала консервативная Баскская националистическая партия, республиканцам и социалистам достались лишь второстепенные министерства[257].
Анархисты, сильные в Сан-Себастьяне и в рыболовецких общинах, не требовали для себя роли в правительстве – и ничего в итоге не получили. Баскские националисты установили суровый контроль силами своей военизированной милиции Euzko Godarostea, где не было ни левых, ни небасков. Однако позднее ВСТ и НКТ сколотили собственные батальоны, вошедшие в баскский корпус «Эускади». Смешанные чувства басков, верных республике, предоставившей им автономию, но социально и религиозно гораздо более близких националистам, не могли не порождать губительное недоверие среди союзников[258].
Из всех регионов, стремившихся к самоуправлению, дальше всего зашла Каталония. Журналист Джон Лэнгдон-Дэвис[259], описывая противоречия в Барселоне, назвал ее «самым странным городом в сегодняшнем мире, где анархо-синдикализм поддерживает демократию, анархисты поддерживают порядок, а философы, находящиеся вне политики, поддерживают власть»[260].
Вечером 20 июля Хуан Гарсиа Оливер, Буэнавентура Дуррути и Диего Абад де Сантильян[261] встретились во дворце Женералитата с президентом Компанисом. При них было оружие, с которым они еще утром штурмовали казармы Атарасанас. Днем они побывали на спешно собранной конференции более 2 тысячи представителей местных федераций НКТ. Там выявилось коренное противоречие между сторонниками немедленного провозглашения либертарного общества и теми, кто предлагал подождать разгрома генералов.
Компанис еще в бытность молодым адвокатом защищал за символические гонорары анархистов. Его симпатия к ним была необычной для каталонских националистов, часто отзывавшихся о них почти по-расистски, как о «мурсианцах» – поскольку основой движения анархистов были приезжие из-за пределов Каталонии. Хотя некоторые каталонские политики позднее отрицали эти его слова, но Компанис якобы так приветствовал делегатов-анархистов[262]: «Во-первых, я должен сказать, что к НКТ и ФАИ еще никогда не относились так, как они заслуживают. Вас всегда сурово преследовали, я тоже в силу политической необходимости выступал против вас, хотя раньше был с вами. Ныне вы – хозяева города и Каталонии, потому что одни вы возобладали над фашистской военщиной… и я надеюсь, что вы не забудете, что верные члены моей партии оказали вам помощь… Но вы победили, и теперь все в вашей власти. Если я не нужен вам как президент Каталонии, скажите прямо сейчас – и я стану простым солдатом в борьбе против фашизма. Если же вы, напротив, верите, что я, моя партия, мое имя, мой престиж могут быть полезны, то положитесь на меня, на мою верность, на мое убеждение, что все позорное прошлое мертво».
Независимо от того, действительно ли Компанис произнес эти слова, Асанья позднее назвал их частью заговора против Испанского государства.