чтобы сыграть в свою игру.
Глава пятая
– Что вам надо? – крикнула в темноту Антуанетта.
Она стояла на ярко освещенной сцене, приложив руку ко лбу и вглядываясь в темноту, как мореход в поисках земли.
– Поговорить с вами, – прозвучал в зале голос Армана.
– Мне кажется, вы уже и без того наговорили немало!
Брайан вышел из-за кулисы с бутафорской лампой:
– Ты с кем говоришь?
Арман поднялся по ступенькам:
– Со мной. Salut, Брайан.
– Ну, вы довольны? – спросила Антуанетта, подходя к нему. – Мирна и Габри отказались участвовать. Теперь главную роль, которую собирался играть Габри, придется исполнять Брайану.
– Мне?..
– Пьесу довольно трудно поставить, даже когда актеры не отказываются от ролей, – продолжила Антуанетта.
– Значит, вы не отказались от постановки? – спросил Гамаш.
– Конечно, – резко сказала она. – Несмотря на все ваши усилия. Остальные актеры появятся через несколько минут. Я прошу вас уйти, прежде чем вы нанесете нам еще больший вред.
– Вы скажете им, кто написал пьесу?
– То есть если не скажу я, то скажете вы? Вы поэтому здесь? Чтобы убедиться, что наверняка уничтожили постановку? Боже милостивый, да вы же настоящий фашист!
– Я не хочу дискутировать с вами, – произнес Гамаш.
– Ну конечно, потому что независимое суждение вам поперек горла, – сказала Антуанетта.
Брайан стоял у дивана, продолжая держать лампу. Словно неудавшийся Диоген.
– Габри и Мирна сами принимали решение, – сказал Гамаш. – Но я не стал их разубеждать. По моему мнению, постановка такой пьесы вредна.
– Да, я поняла. Но мы все равно ее поставим. И знаете почему? Потому что, как бы ни был ужасен автор, его пьеса – выдающееся произведение. Если вы будете продолжать в том же духе, то ее никто никогда не прочтет и не увидит. Тоже мне, поборник свободного общества.
– Свободное общество требует своей платы, – отрезал Гамаш, но тут же взял себя в руки.
Антуанетта улыбнулась:
– Наступила на больную мозоль? Чего вы так боитесь, Арман? Автор в тюрьме, уже сколько лет там провел. И никогда не выйдет на свободу.
– Я не боюсь.
– Вы в ужасе, – перебила его Антуанетта. – Если бы мне требовался актер для роли одержимого ужасом, я бы умоляла вас сыграть ее.
– Я бы хотел поговорить, – сказал Гамаш, игнорируя ее слова. – Мы можем присесть?
– Давайте. Только поскорее, пока не приехали остальные.
– Могу я к вам присоединиться? – спросил Брайан, ставя лампу. – Или вы хотите говорить конфиденциально?
– Давайте, – ответил Арман. – К вам это тоже имеет отношение.
Гамаш сел в потертое кресло – часть сценического реквизита. Он редко поднимался на сцену, и его каждый раз удивляло, насколько здесь все ветхое. С расстояния, из зала, актеры могли выглядеть как короли и королевы, титаны бизнеса. Но вблизи? Костюмы были