Так что пока у Сокола всё чётко.
За исключением одного момента: получится, что комендатура поручает терпиле работать по собственному делу?
– Нет, зачем, – отверг такое предположение Сокол. – Мы приняли твоё заявление, признали тебя в опасности, разрешили – со своей стороны – использовать при опасности табельное оружие и взяли расписку в том, что ты всё осознаёшь и добровольно соглашаешься на сотрудничество в целях помочь ОКП в обезвреживании преступников. Доброволец ты у нас оказываешься, понял?
Алексей только крякнул, покачав головой.
– Жаль, урод этот, Мышак, укровским «кротом» оказался, – развёл руками Соколов. – Он как раз мастер такие бумаги составлять, надо отдать ему должное. Но это ничего. С тебя же объяснения по поводу взрыва на квартире взяли?
Кравченко кивнул.
– Ну, вот и ладушки. Теперь пиши заявление номер раз: «В связи с нападением на меня и тэ дэ прошу рассмотреть и положительно отнестись к моему желанию помочь отдельному комендантскому полку найти и обезвредить преступников в рамках соответствующего уголовного дела. Готов добровольно оказывать ОКП необходимые в этом деле услуги».
Алексей длинно посмотрел на Сокола.
Тот ухмыльнулся:
– Да, ты правильно подумал. При желании можно считать вербовочным заявлением. Более того, скажу: будет на то твоё желание – возьму к себе. На хорошую должность. Побольше командира роты. Ты, Лёша, – можно так? – с удачей дружишь. Два раза подряд из-под реальной смерти вывернулся, да попутно нас на такой цветник укровской агентуры вывел, что любо-дорого по нему потоптаться теперь. Что тебе в корпусе делать? Там перемирие. А эти вылазки ДРГ, в том числе и с твоим участием, сам знаешь, в реальности дают мало. Зато жизни забирают регулярно. Про охоту твою я знаю, даже уважаю. Но если когда надумаешь не укров бешеных отстреливать, а государство строить, правопорядок в нём наводя по-настоящему, – то придёшь, можно сказать, к своим. Так что подписывай, не беспокойся. Давить не буду, а ежели надумаешь – дверь открыта. А у меня – больше оснований тебе помогать. В том числе и вот сейчас, с твоей девушкой.
Нет, положительно! – в последние дни вербуют его все просто бешено! И главное, логика при этом у всех необоримая. Вроде как не к себе вербуют, а ему, Лёшке Кравченко, помочь хотят!
– И второе заявление пиши, – продолжил Сокол. – «С целью наилучшего выполнения задач и поручений ОКП прошу разрешить мне пользоваться собственным табельным оружием, внесённым в служебное удостоверение». А также, скажем, оружием, выданным в воинской части…
Алексей быстро начеркал то, что требовал Сокол. Вздохнул, вспомнив, что время не ждёт:
– А дальше что? Я хочу своих позвать…
– А вот дальше как раз прокуратура и начнётся, – отрезал Сокол. – Ежели мы сейчас с тобою по-умному всё не изобразим. Никакой группы. Нет у неё права на задержание ходить. Пойдёшь с нашими.
– Я их не знаю, – заупрямился Алексей. – Как взаимодействие