квартал или попросту в Миллионку. Здесь уже Россией и не пахло. Здешние запахи непривычного человека могли не раз вывернуть наизнанку, прежде чем он сможет как-то приспособиться дышать местными миазмами.
На улицах, во дворах-базарчиках, заполненных мелкими лавочками, наспех сколоченными из досок, кипела торговля разными мелкими товарами, съестными припасами и безделушками, золотом, тряпками. Дымились переносные кухни, распространяя ужасный запах соевого масла и жаренной в нем тухлятины. Массы китайцев постоянно сновали в проходах, по лестницам домов, кричали, торговали, что-то ели, а в грязных и душных театрах, в густом дыму над небольшими столиками различной конфигурации, расставленными в партере, без умолку звучала китайская музыка, резавшая слух. Из харчевен доносились песни русских посетителей с утра уже отведавших ханшина. В отдельных забегаловках подобного рода стояла тишина, но оттуда тянуло сладковатыми запахами опиума. Во второй половине дня вдоволь нагулявшись по улице, и даже не дойдя до Миллионки, мы повернули назад. Правда, Дима с некоторым сомнением в голосе предложил отведать местной кухни, но зайдя в первую же попавшуюся харчевню, через секунду выскочил, зажимая нос.
– Хорошо, что трупов на улице не валяется, – пробурчал он.
– Да их нет. Манзы – народ предприимчивый, трупы на мыло или в пирожки пускают, – полушутя ответил я, после чего вопрос о дегустации местных деликатесов как-то сам собой отпал.
Глава 3
Константин Рукавишников. Операция «Золотой груз»
Дом, в который нас направил Станислав Николаевич, оказался окружен высоким забором, и мы долго стучались под аккомпанемент дворовой кабыздохи, пока хозяин не открыл дверь.
– Мы от товарища Буренко, – негромко произнес я.
Невзрачный человечек, молча проводил нас в большую комнату с маленькими, задернутыми занавесями окнами, где за накрытым столом восседал Буренко. Неплохо живут отцы-командиры! Я даже мысленно руки потер от предвкушения обильной трапезы.
– Присаживайтесь! – развел руки в гостеприимном жесте наш начальник.
Упрашивать не пришлось, мы чуть ли не с рычанием набросились на еду. Митька, одним движением с хрустом вырвал из гусиной тушки голенастую ногу и вмиг ее обглодал. Затем, пошарив взглядом по столу, ухватился за ломоть хлеба на полкаравая и, соорудив на нем огромный бутерброд из невообразимой смеси соленой рыбы, черемши и свиного окорока, принялся уже неторопливо, со вкусом поглощать сие произведение. Я же на время зарылся в своей тарелке, на которой горой возвышалась любимая мной гречка со свиными шкварками.
Минут на десять в комнате установилось молчание. Наконец Буренко не выдержал:
– Ладно, товарищи, вижу, вы слегка насытились, пора нам выпить за знакомство, а потом обсудим наши проблемы, – заметил он, разливая по рюмкам прозрачную водку. Чокнулись, выпили.
«Специалист», – подумал я, глядя, как он ловко вновь наполняет рюмки. Повторили, закусили