дно, опустилась тишина. – Новоиспеченные рыбаки обнимут меня?
Опустошенные и огорошенные переменой – как по волшебству нечто глубоко омерзительное превратилось в престижное, мы встали и по очереди обняли отца, утыкаясь в его грудь между лацканами пиджака. Каждого отец несколько секунд похлопывал по голове и целовал в макушку. Потом он достал из портфеля пачку новеньких двадцатинайровых купюр, скрепленных бумажной лентой с печатью Центрального банка Нигерии, и выдал нам деньги на карманные расходы: Икенне и Бодже по четыре купюры, мне и Обембе – по две. Еще по одной купюре он оставил для Дэвида, спящего тут же, и Нкем.
– Не забывайте наш разговор.
Мы кивнули, и отец уже хотел уйти, но, словно вспомнив о чем-то, опять повернулся к нам. Подошел к Икенне. Опустил руки ему на плечи и сказал:
– Ике, знаешь, почему тебе досталось больше всех?
Икенна, по-прежнему неотрывно глядя в пол, словно в экран кинотеатра, пробормотал:
– Да.
– И почему же?
– Потому что я первенец, старший.
– Молодец, не забывай об этом. Отныне, прежде чем сделать что-нибудь, оглядывайся на братьев – они следуют твоему примеру. К своей чести, вы сплочены, и потому, Икенна, не уводи братьев с истинного пути.
– Да, папа, – ответил Икенна.
– Будь для них хорошим лидером.
– Да, папа.
– Подавай им хороший пример.
Помедлив в нерешительности, Икенна все же пробормотал:
– Да, папа.
– Всегда помни: если кокос упадет в сливной бачок, орех потом придется хорошенько отмыть, прежде чем есть. Этим я хочу сказать, что если вы поступаете неверно, вас надо учить.
Родителям часто приходилось пояснять подобные выражения, содержащие скрытый смысл, потому что мы могли понять их буквально. Так уж родители выучились говорить; так был устроен наш язык, игбо. Вместо обычного: «Будь осторожен» – в языке есть простые слова предупреждения – мать с отцом предпочитали говорить: «Jiri ire gi guo eze onu – пересчитай зубы языком». Отец однажды сказал так Обембе, когда бранил его за проступок, а потом расхохотался, увидев, как Обембе и впрямь приступил к подсчету зубов: ворочает языком во рту – щеки сморщены и аж слюна потекла. Поэтому же родители чаще всего ругали нас на английском, ведь когда они злились, им было не до объяснений. Впрочем, даже говоря по-английски, отец часто забывался и употреблял как непонятные слова, так и фразеологизмы. Икенна рассказывал, что еще до моего рождения отец как-то совершенно серьезным тоном посоветовал ему «остыть немного», и он полез в холодильник.
– Понял вас, сэр, – произнес Икенна.
– И я постарался тебя научить, – сказал отец.
Икенна кивнул, и отец – невиданное дело! – взял с него слово. Икенна и сам удивился, ведь отец просто требовал от нас исполнять наставления, не спрашивая ни нашего мнения, ни согласия. Когда Икенна ответил: «Даю слово», он развернулся и вышел. Мы последовали за ним и стали смотреть, как он садится в машину и уезжает по пыльной дороге, и нам опять сделалось грустно.
4. Питон
Икенна был питоном.
Дикой змеей,