отплясывало замысловатый танец, ни секунды не стояло на месте, то одним боком, то другим, засвечивалось перед противником. Шквал огня из десятка стволов перенесся на оборзевшего одиночку, осмелившегося оскорбить воинов Аллаха. Пули пели смертельную песню, как бы сопровождая танцора, фонтанчики очередей взбивали пыль под ногами, ударялись в бронежилет, конечности, каску. Все напрасно, безумец не обращал на них внимания. Убыстряя темп движений, все ближе и ближе, пританцовывая, приближался к засаде. Один раз, в грудь «постучались» помощней чем выстрелами из Калашникова.
«Снайпер, сука! Бьет с очень близкого расстояния», – определил казак, стремглав ворвался в лесополосу, и тут же налетел на бородатого аборигена.
Нож вошел в левую глазницу врага. Сергей вырвал у него из рук автомат и ногой отбросил тело прочь. Цепляясь одеждой за колючки кустарника, маневрируя между деревьями, стрелял на звук, выключая из списка живых всех, кто попадался на пути.
«Минус три, минус четыре, минус пять…» – на автомате отщелкивал в уме потери в стане непримиримых.
За спиной взорвалась граната, взрывная волна чувствительно толкнула его в неглубокий распадок. Пока выбрался, понял, что на дороге поменялась обстановка. Бронемашины батальона из пулеметов «чертовали» растительность по обочинам дороги. Шум, ломаемых кустов и веток, громкие выкрики команд, отдаваемых на чистом русском языке, навели на мысль, что комбат приказал ротам прочесать «зелёнку».
Хильченков вышел к дороге, взглядом окинул догорающий БТР, на броне которого проделал немалый путь по территории Чечни. Метрах в пятидесяти стояла вторая поврежденная машина федералов, она сильно накренилась на левый борт, с этой стороны у нее не осталось целых колес. У подбитой брони солдаты, из жара вытаскивают убитых, грузят в бортовой «Урал». Он видит, как кривятся их лица, еще не привыкли к смертям. Запах горелого мяса вперемешку с тлеющим тряпьем, заставляет подняться комок к горлу. Прапор Сергеев, мелкий мужичонка, лет за сорок, покрикивает на личный состав, но и по нему видно, что не по себе прапорюге. Тоже не привык к таким вывертам судьбы.
Солдаты, вчетвером ухватив углы плащ-палатки, семеня, подтаскивают искалеченное тело Ванина к откинутому борту. Стараются не смотреть на то, что осталось от водилы броника. Подняли в кузов. Вон! Лейтенанта тащут. Видно, как из тела что-то протекло через тонкую брезентуху, обильные капли капают на пыльную траву. Война, мать ее так! Для всех них это только начало.
–Страшно-то как! А, Сережка? – голос Завгороднего за плечом.
Сергей оглянулся, мельком взглянул в глаза другу, промолчал. Пусть сам придет к своим умозаключениям, приучится к тому, что они здесь надолго, а выбирутся с этой земли либо живыми, либо вон, как пацаны, вперед ногами.
От моста, согласно карте, до блокпоста, осталось не больше двадцати километров, вот только дорога шла в гору, да петляла среди ущелий. С ее серпантина иногда можно было разглядеть, как глубоко внизу поблескивает вода реки. И то сказать природа здесь величественная,