хищно изогнутые губы и сощуренные глаза. Повернувшись в другую сторону, мама увидела доктора, вооруженного двумя кинжалами, губы которого также скривила ухмылка. Он наслаждался происходящим или, по крайней мере, делал вид, что наслаждается.
Но мама оказалась столь же невосприимчивой к его злым намерениям, как до этого – к комплиментам Кристиана. Следующее ее движение по изяществу было похоже на танцевальное па. Выставив ногу вперед, мама наклонилась, и… в ее руке сверкнул нож, вытащенный из сапога. Все это произошло в одно мгновение.
Еще секунду назад мы были жертвами: беззащитная женщина с малолетней дочерью, застигнутые злоумышленниками врасплох в темном переулке, – и вот уже мать переходит в нападение, готовая защитить своего ребенка. Судя по ее движениям и нынешней позе, она хорошо умела обращаться с оружием.
У доктора блеснули глаза. Фонарщик остановился. Оба получили время на раздумья.
Нож мама держала в правой руке. Это меня удивило, поскольку она была левшой. Мама повернулась правым плечом к доктору.
Тот шагнул к нам навстречу, и тут мама мгновенно перебросила нож из правой руки в левую. Подол ее платья колыхнулся. Мама пригнулась, вытянув для равновесия правую руку, а левой полоснула доктора по груди. Мамин нож ровно, словно ножницы портного, разрезал его плащ, и ткань тут же пропиталась кровью.
Доктор был ранен, но неглубоко. Его глаза округлились. Он попятился назад, явно ошеломленный искусностью маминой атаки. К моему собственному страху примешалось другое чувство – чувство гордости и восхищения. Никогда еще я не ощущала себя под такой надежной защитой.
Доктор потерпел неудачу, однако не утратил решимости. Он поглядывал за наши спины. Мама обернулась, но было слишком поздно. Рука подкравшегося фонарщика обхватила меня за шею, сдавив горло.
– Брось нож, иначе… – начал фонарщик.
Это все, что он успел произнести, потому что уже через мгновение был мертв.
Мамина скорость застигла его врасплох: не столько быстрота движений, сколько быстрота принятия решения. Сумей фонарщик взять меня в заложницы, все было бы потеряно. Внезапность атаки обеспечила ее успех. Мама протиснулась в щель между мной и фонарщиком, а потом с криком ударила его локтем по горлу.
Фонарщик издал булькающий звук. Рука, державшая меня за шею, ослабла. Не теряя ни секунды, мама вонзила нож фонарщику в живот по самую рукоятку и оттолкнула обмякшее тело к стене. Потом она рывком извлекла нож и быстро отошла. Блуза фонарщика потемнела от крови и разбухла от вывалившихся внутренностей. Он сполз на камни тротуара.
Тяжело дыша, мама повернулась в сторону доктора, ожидая второй атаки, но мы увидели только его спину. Доктор стремительно убегал из переулка.
Мама взяла меня за руку:
– Идем, Элиза, пока ты не перепачкала туфли в крови.
5
Мамина одежда вся была в красных пятнах. Кроме них, ничто в ее облике не выдавало участия в недавней схватке.
Вскоре после нашего возвращения в Версаль послали за во́ронами. Они не замедлили явиться. Отцовские советники ожесточенно стучали