все, что она ему вывалила: ее истерики, ее противоречия, слабость, лицемерие и злобность. Еще он хотел признать, что все сказанное Джулией правда, но дать поправку на обстоятельства – не во всем виноват он. Он хотел одной рукой вести кладку, а второй обрушивать на нее кувалду.
Но вместо его голоса прозвучал голос Бенджи:
– Вы где?! Кто-нибудь!!
Джулия громко рассмеялась.
– Чего ты смеешься?
– Мой смех ничего общего не имеет с тем, что будто бы не все потеряно.
Это был нервный смех протеста. Темный смех предвидения конца. Благоговейный смех зашоренности.
Бенджи снова позвал в микрофон монитора:
– Кто-нибудь! Кто-нибудь!
Они замолчали.
Джулия поискала в темноте глаза мужа, чтобы поискать в них.
– Кто-нибудь!
Слово на «н»
Когда Джейкоб спустился, успокоив Бенджи, Джулия уже заснула. Или безупречно изображала сон. Джейкобу не спалось. Читать не хотелось – ни книгу, ни журнал, ни даже блог о недвижимости. Телевизор смотреть – тоже. Писать не получится. Мастурбировать тоже. Ни одно занятие не привлекало, все показалось бы постановкой, притворством.
Он отправился в комнату Сэма, надеясь, что созерцание его спящего первого ребенка подарит несколько мгновений душевного покоя. Зыбкий свет выполз из-под двери в коридор, затем втянулся обратно: волны цифрового океана по ту сторону. Сэм, всегда бдительно оберегавший свою территорию, услышал тяжелые шаги отца.
– Пап?
– Один и без оружия.
– Ага. Ты там стоишь? Тебе что-то нужно?
– Можно войти?
Не дожидаясь ответа, Джейкоб отворил дверь.
– Риторический вопрос? – спросил Сэм, не отводя глаз от экрана.
– Чем занимаешься?
– Смотрю телик.
– У тебя нет телика.
– На компе.
– Ну так разве ты не компьютер смотришь?
– Конечно.
– И что идет?
– Да все.
– А что ты смотришь?
– Ничего.
– Найдешь секунду?
– Да: один…
– Это был риторический вопрос.
– А…
– Как дела?
– Это мы разговариваем?
– Ну, я начинаю.
– Все нормально.
– Классно, когда все нормально?
– Что?
– Не знаю. Кажется, я где-то такое слышал. В общем… Сэм…
– Единственный и костлявый[10].
– Зачет. Короче говоря, вот что. Извини, что гружу. Но… Эта ситуация утром в Еврейской школе…
– Я этого не писал.
– Ага. Вот так.
– Ты мне не веришь?
– Тут дело даже не в этом.
– Нет, в этом.
– Было бы значительно легче все это разгрести, если бы ты предложил другое объяснение.
– Но его нет.
– Этот набор слов, в принципе, вообще ерунда. Между нами, меня бы вообще не волновало, если бы это ты написал.
– Я не писал.
– Кроме слова на «н».