скрылось за горизонтом. Как только Атум передаст свои права Хепри, на Земле вступит в силу новый день.
Жрецы, стоя подле золотисто-ониксового саркофага во дворе сердаба и продолжая истово молиться, заголосили громче обычного:
– Апофис, ты – страж тайных врат Дуата, что на челе Геба, бога земли, рядом с чашей весов великого Ра. На чашу сию Ра день за днем кладет Правду и Истину. Вооружившись истиной, саху Небмаатра Менеса Аменхотепа III Гехеммута, прошедшее сквозь Землю, пусть же вернется в Мир живых! Да будет воля твоя, Осирис, чтобы саху названного человека беспрепятственно прошла через ворота Дуата обратно и чтобы он продолжил свой земной путь, достигнув преклонного возраста! Да будет так!
Завершив молитву, жрецы аккуратно сдвинули покрывавшую саркофаг плиту в сторону. Свет масляных ламп, в изобилии расставленных по всему шатру, осветил тело фараона. Тот был бледен, словно полотно. Главный жрец разомкнул губы Аменхотепа золотой ложечкой и поднес к ним сосуд с лебединым горлышком, на котором красовался иероглиф «возвращение».
Остальные жрецы замерли, с напряжением вглядываясь в лицо фараона: возвращение из Дуата в Мир живых происходило мучительно медленно. Наконец владыка Египта открыл глаза.
– С возвращением, о, мой повелитель! – первым радостно воскликнул Эйе.
Жрецы услужливо помогли фараону покинуть «ритуальное ложе». Когда свет масляных ламп осветил Аменхотепа в полный рост, они замерли в недоумении, быстро сменившимся благоговейным и священным трепетом: фараон «воскрес из мертвых» не в том ритуальном одеянии, в котором был уложен ими в саркофаг, а в ярко-желтом хитоне, характерном для обитателей Иару.
Глава 3
Многочисленные соглядатаи Ранеба донесли ему вскоре, что храма Птаха фараон, как обещал обитателям дворца, так до сих пор и не посетил. Получается, он просто тайно покинул город, а куда именно отправился, никому из них, увы, выяснить не удалось…
Умудренный жизненным опытом культовый служитель тотчас почувствовал приближение опасности. Интуитивно догадался и о том, что фараон решил посетить Саккару, город мертвых. «Неужели для совершения хед-себа?!» – посетила его голову очередная «верная» догадка.
…По окончании священного ритуала фараон поведал Эйе и о том, что видел в Дуате, и о предупреждении Гора-Нармера. Эйе удивился не менее «путешественника»: каким, интересно, образом Апофис, обитатель вод загробного мира, может навредить фараону в земной жизни? Однако, поразмыслив, решил судьбу не искушать, а предпринять на всякий случай какие-нибудь «защитные» меры.
Именно поэтому сразу по прибытии в Инебу-Хедж жрец удалился в храм Осириса и уединился в небольшой комнате, заставленной полками исключительно со священными свитками и текущими записями о собираемых налогах, строго-настрого запретив всем беспокоить его.
Желая предотвратить угрозу, могущую исходить от коварного змея, Эйе быстро изготовил из воска небольшую фигурку демона Апофиса, после чего развел в серебряной чаше огонь и бросил ее