их, то наоборот, сбавлял обороты, и от этого вода то и дело становилась ровной как хоккейное поле. Если смотреть на запад вдоль тянущегося ограждения – просматривались отвесные скалы, напоминавшие полосу кардиограммы: где-то они казались выше, а где-то равнялись с береговыми валунами, покрытыми шкурой из водорослей, напоминающими скопище змей. Над береговой линией океан, не без помощи ветра, хорошо поработал за долгое время: она была завалена ракушками, разбухшими деревьями, дохлыми обглоданными рыбешками, над которыми потрудились неизвестные падальщики. Мусор бултыхался у основания баржи, кажется даже несколько вздутых тел, сложно было разобрать. Еще одинокий выстрел долетел сюда далеким эхом, а потом воцарилась тишина, только едва слышался прибой. Я присмотрелся на запад: там, словно нечетко нарисованный карандашом, виднелся потухший маяк. На севере, перпендикулярно ржавой барже, расположился крошечный островок, который я сперва не разглядел. Какая – то полуразрушенная усадьба стояла на куске земли, окруженная большими камнями, выглаженными водой и временем. Словно кто – то, когда – то бросил этот кусок суши с проплывающего судна. Загадочное место, подумал я. Может там живет местный смотритель за островом? Например, Асгард, со своими психами и людоедами.
Я пошел к барже, стараясь не наступить на валяющийся мусор. Соленная вода попала на ноги, и на разрез на ноге. Подошва защипала, будто на нее насыпали раскаленной золы. Сжал зубы от боли. Немного кружилась голова, я ждал от собственного тела отчета о нынешних травмах. Просто от вида пламени и дыма перестал соображать, кашлял и вдыхал морской воздух, пытаясь осознать реальность происходящего. Мне казалось, что сейчас декорации рухнут и я окажусь дома с Лоран и Софией. Будем пить кофе и смотреть телевизор.
Хорошо думать о том, чему больше не бывать.
Я знал, почему это происходит, хотя мог и ошибаться. От поврежденной ноги боль переместилась в голову и мешала сосредоточиться, адекватно оценить обстановку. Несколько ярких вспышек мелькнули перед глазами, а внутрь головы полетели огненные стрелы. Я присел на рыхлый песок, посидел так около минуты. Отпустило. Вроде. Надеюсь головная боль перестанет нарастать, а то чувство сейчас было такое, словно мой череп трещит в сжатых щипцах инквизитора.
Корпус баржи разукрасил ил, с противоположной стороны пробоины виднелся металлический лист, переходящий в днище. Выше, на самом баркасе, умостились по бортам две железные скамьи под круглыми окнами. Я заглянул в пробоину, увидел затопленный моторный отсек. Вода заполнила все внутренности судна. Обошел с другой стороны, не выходя из накатывающих волн, щекотавших пятки. Сбоку, на корпусе платформы, едва различались жабры лестницы, а чуть дальше, накренилась покосившаяся стрела гидравлического крана, которая, судя по виду, больше никогда не будет работать. Видимо океан прибил это судно на отмель во время