стали хуже за последние несколько недель, особенно в ночное время.
И так случилось, что в самом расцвете сил – только что переступив сорокалетний порог – я лежу в холодной смотровой с врачом, который разговаривает со своим компьютером, в ожидании результатов МРТ, которые, я знаю, просто знаю, обеспечат мрачное подтверждение моей неоперабельной опухоли мозга. Или, может быть, если мне повезет, болезнь Лу Герига. Две недели назад, лежа в саркофаге, окруженный трубками, я буквально слышал техников за стеклянной перегородкой, бормочущих друг другу: «Бедный ублюдок, ему так мало осталось».
Так как я жду официальных результатов, моя жизнь щелкает перед моими глазами, как плохая презентация PowerPoint. Заключительный слайд. Смерть. Спасибо за посещение нашего семинара. Кофе и пирожки доступны в фойе.
– Ну, я получил результаты МРТ, – говорит доктор.
Да, я знаю, что они у вас. Я вижу их в ваших холодных, беспощадных руках. Дайте мне их, доктор. Я могу принять это. На самом деле не могу. Но дайте мне их все равно.
– И у нас есть ваш анализ крови.
Да, мой анализ крови, я знаю. Сколько мне осталось?
– А также… мы нашли…
– Ничего. Они не нашли ничего, – перебивает Карма категорично, без намека на сомнения.
Я ошарашен. Он прав. Нечувствительность в моих руках и ногах была вызвана беспорядочным дыханием и непоследовательными потоками кислорода – другими словами, паническими атаками. Просто еще одна стадия ипохондрии.
– Как вы узнали, Карма?
Карма делает одну из его пауз, а затем отвечает так, будто выписывает рецепт:
– Вы должны думать о смерти в течение пяти минут каждый день. Это будет лечить и очищать вас.
– Как?
– Именно эта вещь, страх смерти, толкает нас к достижению того, чего мы хотим, заставляет растить наших детей. Это то, что вас беспокоит.
– Но это звучит так угнетающе, думать о смерти каждый день. Зачем мне делать это?
– Богатые люди на Западе не видят трупов, свежих ран, гнилых вещей. Это проблема. Это человеческое. Мы должны быть готовы в любой момент перестать существовать.
Тогда он говорит мне о своей болезни. Диагнозе. Химиотерапии. Хирургии в больницах вдали от дома. И, наконец, ремиссии.
Теперь я замолкаю.
Мы прощаемся, и я прошу о еще одной аудиенции, чтобы увидеть его еще раз до того, как покину Бутан. Потом я иду обратно через деревянные доски и сажусь в «Corolla». Мы едем обратно в отель, о чем Таши считает необходимым объявить, а я думаю о замечательном человеке, с которым я только что познакомился. Счастливый человек. Он вполне может сойти за кембриджского академика и говорить о регрессионном анализе наряду с лучшими из них, но в следующую секунду он говорит о Будде и раке, который чуть не убил его. Плавно. Жизнь Кармы Ура интегрирована. Органична. Не из серии дом-работа-дом, как у большинства людей. Как у меня.
Мы приезжаем в отель – о чем Таши сообщает, объявив:
– Мы приехали в отель, сэр.
Я не в настроении общаться с персоналом, поэтому