не выражала никакого желания позвать священника, пока Элспет Глендининг в своем усердии сама не коснулась этого деликатного вопроса, столь существенного, по ее мнению, для спасения души. Элис Эвенел кротко выслушала ее и поблагодарила за внимание.
– Если найдется хороший священник, который возьмет на себя труд добраться до нас, – сказала она, – я буду рада. Ибо молитвы и наставления достойных людей всегда полезны.
Это покорное согласие не совсем удовлетворило Элспет Глендининг, которая хотела или ожидала совсем иного. Но она заменила некоторое равнодушие благородной леди ко благу духовного назидания своим собственным неукротимым рвением; Мартин тотчас же был отправлен со всей поспешностью, на которую был способен Шаграм, в монастырь Святой Марии, дабы пригласить одного из святых отцов прибыть к ним и оказать радость последнего утешения вдове Уолтера Эвенела.
Когда ризничий{90} доложил лорду-аббату{91}, что вдова покойного Уолтера Эвенела, проживающая в башне Глендеарг, очень плоха и жаждет утешения духовника, почтенный настоятель, выслушав просьбу, призадумался.
– Мы хорошо помним Уолтера Эвенела, – произнес он наконец, – он был храбрый и достойный рыцарь; южане отобрали у него земли и убили его… А не может ли его супруга прибыть сюда, к нам, для таинства исповеди? Дорога туда дальняя и трудная.
– Леди Эвенел нездорова, святой отец, – отвечал ризничий, – и не в состоянии вынести путешествие.
– Да, правда… Ну что же… Тогда кто-нибудь из братии должен поехать к ней… Скажи-ка, ты не знаешь, получила она свою вдовью часть из наследства Уолтера Эвенела?
– Сущие пустяки, святой отец, – ответил ризничий. – Она проживает в Глендеарге со времени смерти супруга, почти что из милости у бедной вдовы, по имени Элспет Глендининг.
– А ты, видно, знаком со всеми вдовушками в нашей округе, – заметил аббат. – Хо-хо-хо! – И его полное тело начало сотрясаться от собственного остроумия.
– Хо-хо-хо! – отозвался ризничий, вторя ему в том тоне и созвучии, в каком обычно подчиненный радуется шутке начальника. Затем он присовокупил, неестественно фыркая и хитро подмигивая: – Ведь это наш долг, святой отец, утешать вдов. Хи-хи-хи!
Этот последний взрыв смеха был более сдержан, поскольку от аббата зависело, продолжить или прекратить шутку.
– Хо-хо! – засмеялся аббат. – Ну, довольно шутить. Отец Филипп, облачись для поездки верхом и поезжай исповедовать эту госпожу Эвенел.
– Но… – возразил ризничий.
– Пожалуйста, без «но». Не может быть никаких «но» или «если», когда настоятель говорит с монахом, отец Филипп. Мы должны поддерживать строжайшую дисциплину – без того уже ересь растет, точно снежный ком, – народ хочет исповедоваться у бенедиктинцев и слышать их проповеди, а не иметь дело с нищенствующей монашеской братией, и мы не должны оставлять наш вертоград втуне, хотя возделывать его – тяжкий труд.
– И притом не слишком выгодный для святой обители, – добавил ризничий.
– Твоя правда, отец Филипп. Но разве ты не знаешь, что,