до тех пор держались в стороне. Боюсь, что Кларенс с мальчишеской гордостью наслаждался этим доказательством необычайного влияния своего друга и, чувствуя на себе любопытные взгляды пассажиров, нарочито подчеркивал, что он на короткой ноге с этим властным бородачом.
На другой день часов в двенадцать они сошли на маленькой станции, и Флин коротко сообщил Кларенсу, что теперь придется опять сесть в седло. Казалось бы, в этом глухом поселке, где, кроме них, никто больше не сошел, трудно будет достать лошадей, но стоило кучеру шепнуть что-то на ухо станционному смотрителю, как сразу появились два резвых мустанга; и здесь наших путников по-прежнему окружала атмосфера опасливого благоговения и тайны. Еще два дня они ехали верхом, останавливаясь на ночь у кого-нибудь из друзей Флина в предместье большого города, приезжали туда в сумерках, а покидали его еще затемно. Человек более опытный, чем простодушный мальчик, сразу заметил бы, что Флин намеренно избегает оживленных дорог и почтовых карет: они, сменив лошадей, весь день скакали по пустынным местам через редколесье и холмистую прерию. Впрочем, для Кларенса, который чувствовал себя на лоне природы как рыба в воде и радовался каждой травинке, это было сплошное удовольствие. Безбрежный, непрестанно колышущийся океан овсюга, склоны холмов, где еще не отцвели диковинные цветы, благодатная сень девственных лесов, зеленые прогалины, устланные мхом или опавшей корой, по которым никогда не ступала нога человека, вселяли в него острое чувство восторга и новизны. К тому же здесь ему очень пригодились зоркий глаз, наблюдательность и знание прерии. Врожденный глазомер, чутье, помогавшее ему ориентироваться в лесу, умение безошибочно угадывать следы, опознавательные знаки и приметы природы, которым обладают лишь звери, птицы да иногда дети, очень облегчили сейчас задачу его менее способному спутнику. Здесь, в конце их удивительного паломничества, вел мальчик. Флин, который в последние два дня стал сдержанным и настороженным, только одобрительно кивал.
– Я вижу, твое место здесь, мальчуган, – говорил он. – Города и толпы народа – это не про тебя.
На месте их следующей ночевки Кларенса ждал сюрприз. Они опять въехали в город уже затемно и остановились у друга Флина, в комнатах, которые, судя по глухим звукам снизу, помещались над игорным залом. Кларенс проснулся поздно и, выйдя во двор, готовился снова сесть в седло и отправиться в путь, как вдруг с удивлением увидел, что на второй лошади сидит не Флин, а какой-то хорошо одетый и красивый незнакомец. Однако знакомый смех и привычная команда «Прыгай в седло, мальчуган!» заставили его вглядеться пристальней. Это все-таки был Флин, только гладко выбритый, без бороды и усов, с коротко остриженными волосами и в щеголеватом черном костюме.
– Так ты меня не узнал? – спросил Флин.
– Нет, пока не услышал ваш голос, – ответил Кларенс.
– Тем лучше, – важно сказал его друг и дал лошади шпоры.
Когда они скакали по улице, Кларенс, который уже привык к косматым волосам,