и немцев ради магометанина? В результате оказывается, что император Карл, руководствуясь желанием вернуть на престол этого неизвестного и ничтожного мавра, созвал под свои знамена весь цвет благородного испанского дворянства, что он ради него обратился к сокровищнице папы, призвал на помощь флот Генуэзской республики и самого известного из его адмиралов и предложил участвовать в предстоящем походе даже мальтийским рыцарям! Я начинаю думать, что ваши сообщения не более как шутка, но, право, эта шутка не остроумна!
Шапюис был оскорблен до глубины души.
– Император Карл Пятый, – отвечал он надменно, – позволяет себе смеяться и шутить только при своих победоносных войсках, это знает весь свет!..
– И я узнаю это, когда французский король завладеет Миланом! – заметил колко Генрих.
Он взглянул на посланника и сделал ему знак, что время аудиенции подошло к концу и что ему остается лишь выразить благодарность, откланяться и уйти!
Посланник понял знак, но он еще не высказал всего того, что хотел сообщить королю.
– Вы, кажется, желаете, чтобы я немедленно ушел, – произнес он почтительно, – а потому позвольте просить ваше величество определить мне час, в который я бы мог, не беспокоя вас, явиться к вам по делу, которое касается в одинаковой степени и чести и спокойствия моего повелителя.
«Я знал, что мне придется испить эту горькую чашу!» – подумал с досадой король, но счел более удобным для себя дослушать до конца сообщение посланника, а не назначать ему вторую аудиенцию.
– Говорите! Я слушаю! – произнес он отрывисто.
– Повинуясь желанию моего повелителя, я должен против воли просить ваше величество улучшить положение королевы Екатерины…
– Вы опять называете ее королевским титулом! – крикнул гневно король и ударил с размаху кулаком по подушке.
– Искренне сожалею, что слова мои вызвали у вас раздражение, но мой долг заставляет меня повторить еще раз, что вы, ваше величество, поступаете с ней несправедливо, – сказал твердо Шапюис, не обратив, по-видимому, никакого внимания на гнев короля. – Августейшая дочь Фердинанда Испанского и супруги его Изабеллы Кастильской и тетка Карла Пятого не должна жить в изгнании и почти в нищете. Она просит, как милостыни, у вашего величества позволения увидеть единственную дочь, но вы не обращаете никакого внимания на ее мольбы, и скорбь сведет ее в могилу!
Шапюис остановился в ожидании ответа, но король продолжал капризничать, дуться и молчать. Зная его упорство, посланник продолжал тем же бесстрастным тоном:
– Зачем ваше величество отказывает этой августейшей принцессе в желаемом свидании, которое вдобавок не сопряжено ни с какими неудобствами!
– Ни с какими неудобствами! – воскликнул Генрих. – Вам, мессир Шапюис, очень легко сказать: «Это не сопряжено ни с какими неудобствами!» Вам неизвестен характер этих дам, а я знаю наклонности и матери и дочери… Пусть Екатерина даст торжественную клятву называться не иначе, как принцессой