любовь, и когда наступает торжественный момент расставания с жизнью, отец и мать поднимают с усилием руку, чтобы благословить в последний раз детей.
Королева была не в силах продолжать; ей стало трудно дышать; она плотно прижалась к высокой спинке кресла и закрыла глаза. Но не прошло и минуты, как рыдания Элиа заставили ее изменить позу.
– Что с тобой, дитя? – спросила Екатерина с очевидной тревогой.
– У меня никогда не было матери, – отвечала девушка, – и я почти свыклась с отрадной мыслью, что вы замените ее… Когда вы засыпали, я садилась возле вашей постели и невольно думала: «Это не королева. Она бедна так же, как и я; у нее, как и у меня, нет никого на свете. Если бы она нуждалась в хлебе насущном, я сумела бы добыть его и поделиться с нею, но у нее есть средства на пропитание, и мне остается только любить ее с беспредельной преданностью!» Вы постоянно говорите о дочери, но я ее не знаю, а любить незнакомого человека едва ли возможно. Неужели вы думаете, что, живя в сиротском приюте, я не знала, что обязана вам всем? Я была привязана к вам уже в те далекие времена, когда вы приезжали в приют в белом атласном платье, подбитом горностаем, ослепляя блеском бриллиантов. Вы скрывали от нас, что мы, дети, существуем только благодаря вашим заботам, но это открылось помимо вашей воли. Когда вы потеряли власть в королевстве, нас выгнали на улицу, не заботясь о том, что у нас нет ни крова, ни хлеба насущного; я оказалась счастливее других: мне представился случай добраться до Кимблтона. Когда я пришла к вам в этот маленький домик и вы согласились взять меня в услужение, вы спросили: «Скажи, милая, сколько бы ты желала получать за свой труд?» Я уже готова была сказать вам: «Мне ничего не нужно!», но рассудок подсказывал мне, что вы не захотите принять меня в свой дом на подобных условиях, и я ответила: «Один фунт в месяц». Вы, конечно, не знали, что я испытывала, когда получала от вас это скромное жалованье! Ведь вы могли подумать, что мною руководит корысть, а я, не задумываясь, отдала бы за вас жизнь!
Рыдания мешали девушке говорить.
– Ты совершенно права! – сказала королева, тронутая печалью и преданностью Элиа. – Когда ты явилась с предложением услуг, я действительно подумала, что видела тебя когда-то прежде!.. Зачем ты скрыла это? С той поры все изменилось, я столько пережила и передумала…
– Что вам, естественно, было не до меня! – докончила девушка с горечью.
– Ты упрекаешь меня? Но, насколько помню, я никогда не обидела тебя ни словом, ни поступком.
– Никогда! – воскликнула с воодушевлением девушка. – Но объясните мне, кто была моя мать?
– Я не могу ответить на подобный вопрос: ее имя, дитя мое, известно только Богу… В Лондоне на самых людных улицах часто находили подкинутых младенцев, и… я делала все, что от меня зависело, для этих беспомощных и несчастных созданий. Больше я ничего не могу сказать, Элиа!..
– Так и меня нашли на улице?
Королева хранила молчание.
– Вы не отвечаете, – продолжала все так же пылко девушка, – но вы не отрицаете,