Дмитрий Дмитриев

Кавалерист-девица


Скачать книгу

повидаться с своей семьей.

      Прошло более трех лет с того дня, как она покинула дом своего отца.

      Приехала Надя в Сарапул в ненастную осеннюю ночь. Ворота родного дома были давно заперты. Отпустив своего возницу, она с саблей и маленьким чемоданом в руках пошла вдоль палисадника к хорошо известному ей месту, где легко вынимались четыре тычины.

      «Этим отверстием, – пишет Дурова, – я часто уходила ночью, бывши ребенком, чтобы побегать на площадке перед церковью. Теперь я вошла через него. Думала ли я, когда вылезала из этой лазейки в беленьком канифасном платьице, робко оглядываясь и прислушиваясь, дрожа от страха и холодной ночи, что войду некогда в это же отверстие, и тоже ночью, гусаром…»

      Окна дома наглухо были закрыты, нигде не видно было огонька; кругом могильная тишина.

      Но вдруг эта тишина прерывается громким собачьим лаем: две дворовые собаки бросились было на Надежду Андреевну. Надя подозвала их; собаки примолкли и стали ласкаться, узнав ее.

      Молодая женщина вошла в сени и стала стучать в дверь.

      – Кто там, кто стучит? – послышался недовольный старушечий голос.

      – Я, Никитишна, отопри!..

      Надя узнала старуху по голосу.

      – Да кто ты?

      – Отопри, увидишь.

      – Сказывай кто, а то не отопру.

      – Да своя, своя.

      – Свои у нас все дома и спят давно.

      – Я – Надя.

      – Ври!..

      – Право же, Никитишна…

      Наконец старушка решилась отпереть.

      Никитишна громко ахнула от удивления и испуга, увидев перед собой Надю в гусарском мундире, подсвечник с горящей свечой чуть не выпал у нее из рук.

      – Узнала? – весело спросила старушку Надя.

      – Да неужели Надюшка? – все не веря своим глазам, проговорила Никитишна.

      – Она самая.

      – А ведь я по тебе не одну панихидку отслужила.

      – Видишь, я жива и здорова.

      – Вижу-то я вижу. А все мне не верится, что ты – Надюшка.

      – Обнимай меня, старая, скорей!

      – А ты не оборотень?

      – Да нет же! – Надя рассмеялась.

      – Ну-ка, перекрестись.

      – Изволь! – Молодая женщина перекрестилась. – Теперь уверилась, няня?

      – Уж оченно что-то чудно.

      – Что еще такое?

      – Одежина на тебе какая-то странная…

      – Гусарская.

      – Разве ты гусар?

      – Гусар, старуха, гусар! Да полно тебе меня морить своими вопросами – соловья баснями не кормят. Я с дороги и пить, и есть хочу.

      – Ах, сердечная! Прости! Стара я стала, глупа.

      Старушка бросилась обнимать свою выкормленницу.

      – Никитишна, с кем ты говоришь? – послышался из горницы голос Андрея Васильевича.

      Его спальня находилась близ сенной двери; разговор Нади с Никитишной разбудил его.

      – Повыдь-ко, сударь, посмотри, кто к нам приехал-то.

      – Кто приехал, что ты врешь?

      – А ты повыдь!

      Старый ротмистр поспешно надел халат, вышел из своей спальни, и крик радости вырвался у него из груди:

      – Наденька!

      – Папа…