Карлос. – Могу я спросить, почему?
Барни задавал себе тот же вопрос. У Франсиско не было ни малейших оснований мнить себя выше Крусов. Он был парфюмером; возможно, это занятие считалось чуть более утонченным, нежели ремесло мастера по металлу, но все равно он, подобно Карлосу, производил товары и торговал ими. К знати его семейство не принадлежало.
Франсиско помедлил и нехотя ответил:
– Ваша кровь нечиста.
– Из-за моей бабки-англичанки? – неверяще проговорил Карлос. – Это же глупость!
– Последите за языком! – ощетинился брат Валентины.
– Я не потерплю, чтобы меня именовали глупцом, – горделиво бросил Франсиско.
Валентина кусала губы. Должно быть, она, как и Карлос, не ожидала от отца столь решительного отказа.
– Погодите, прошу вас! – воскликнул Карлос.
Но Франсиско не прислушался к мольбе.
– Разговор окончен. – Он отвернулся, взял Валентину под руку и повел дочь к западным вратам собора. Жена и сын последовали за ним. Идти следом смысла не было, и Барни твердо решил остановить Карлоса, если тот вздумает выставить себя на посмешище.
Карлос был уязвлен и зол. Обвинение в нечистоте крови выглядело смехотворно нелепым, но от того не переставало ранить. Под нечистой кровью в этой стране обычно подразумевали кровь иудейскую или мусульманскую, и Барни прежде не доводилось слышать, чтобы такое обвинение бросали в лицо тому, у кого в роду имелись предки-англичане. Впрочем, чваниться можно по любому поводу…
К мужчинам подошли Эбрима и Бетси. Тетушка сразу заметила настроение Карлоса и вопросительно поглядела на Барни.
– Ему отказали, – вполголоса пояснил юноша.
– Вот дьявол! – пробормотала Бетси.
Она сочувствовала Карлосу, но как будто нисколько не удивилась; более того, Барни почудилось, что тетушка ожидала подобного исхода сватовства.
Эбрима сочувствовал Карлосу и хотел бы сделать что-нибудь, чтобы подбодрить своего хозяина. По возвращении домой он предложил опробовать новую печь. Мол, какая разница, когда начинать? Африканец полагал, что это занятие отвлечет Карлоса от размышлений о пережитом унижении. Да, христианам возбраняется трудиться по воскресеньям, но ведь это не работа, а так, пробная попытка.
Карлосу предложение понравилось. Он принялся растапливать печь, пока Эбрима запрягал вола в хитроумные постромки, а Барни смешивал железную руду с известняком.
С мехами пришлось повозиться, понадобилось слегка изменить конструкцию, которую приводил в движение вол. Тетушка Бетси, наблюдая за происходящим, сообразила, что ее надежды на чинный воскресный обед пошли прахом, и принесла мужчинам хлеб и подсоленную свинину. Солнце уже стало клониться к закату, когда все наконец удалось пересобрать заново. Когда пламя, раздуваемое двойными мехами, жарко запылало, Эбрима стал кидать в печь руду, смешанную с известняком.
Некоторое время словно ничего не происходило. Вол неутомимо бродил по кругу, мехи с тяжкими вздохами раздувались и опадали, от трубы исходило тепло, а мужчины терпеливо ждали.
Карлос