Христа и прелюбодейку, окруженных толпою витийствующих фарисеев, что желали побить женщину камнями. Матушка часто повторяла фразу из Библии: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень»[2]. Отчасти картина ввергала в искушение – груди женщины были обнажены, и не так давно это зрелище вызывало у Неда весьма яркие видения и сны.
Из окна открывался вид на рыночную площадь, за которой высился величественный фасад огромного собора, с длинной вереницей стрельчатых окон и сводчатых арок. Этот вид сопровождал Неда, сколько он себя помнил, менялось разве что небо, то зимнее, то весеннее, то летнее. Почему-то этот вид внушал смутную уверенность в собственных силах. Люди рождаются и умирают, города возникают и исчезают, войны начинаются и заканчиваются, а Кингсбриджский собор будет стоять до самого дня Страшного суда.
– Значит, ты ходил в собор вознести молитву? – сказала матушка. – Молодец.
Нед не стал ее обманывать.
– А потом пошел к Фицджеральдам. – На ее лице промелькнула тень неудовольствия, и он прибавил: – Ты ведь не сердишься, что я сначала пошел туда?
– Сержусь, но не сильно, – ответила Элис. – Я еще помню, каково быть молодой и любить.
Ей исполнилось сорок восемь. После смерти Эдмунда все говорили, что она должна снова выйти замуж, и маленький Нед, которому тогда стукнуло восемь, боялся, что мама приведет в дом сурового отчима. Однако она предпочла остаться вдовой, хотя минуло уже десять лет, и ему все чаще казалось, что матушке никто не нужен.
– Ролло сказал мне, что Марджери собралась за Барта Ширинга.
– Прости, милый, я знала, что кто-нибудь да проговорится. Бедняжка Нед, мне так жаль!
– Разве у ее отца есть право указывать ей, за кого идти замуж?
– Отцы ждут, что их будут слушаться. Нам с твоим отцом не пришлось о таком беспокоиться. Будь у нас дочка… которая бы выжила…
Нед понял, что она имела в виду. До Барни матушка родила двоих девочек. На кладбище с северной стороны собора имелись два крохотных надгробия, и Неду доводилось там бывать.
– Женщина должна любить своего мужа, – убежденно сказал он. – Ты бы не заставляла свою дочь выходить за животное вроде Барта.
– Может быть, сынок, может быть.
– Что не так с этими людьми?
– Сэр Реджинальд верит во власть и силу. Он мэр и думает, что дело олдермена[3] – принимать решения и требовать их исполнения. А когда мэром был твой отец, он говорил, что дело олдермена – править городом и служить городу.
– Это одно и то же! – воскликнул Нед раздраженно. – Только разными словами!
– Нет, – возразила матушка. – Это значит по-разному смотреть на мир.
– Я не выйду за Барта Ширинга! – сказала Марджери Фицджеральд своей матери.
Марджери злилась и пребывала в расстроенных чувствах. Двенадцать долгих месяцев она ждала возвращения Неда, думала о нем каждый день, ей не терпелось снова увидеть его кривоватую улыбку и золотистые глаза; а сегодня она узнала от слуг,