быстрее. С другой стороны, держась за ножку стула, можно встать. Это он наконец и выбрал, и улыбка, осветившая его лицо, показывала, какое удовольствие доставил ему процесс. С неимоверным трудом он повернулся спиной к стулу, выпустил ножку и шагнул к отцу. Закончив шажок, закачался на широко расставленных ногах и шагнул снова. До сих пор ему редко удавалось сделать шаг не шлепнувшись на пол. Этот слог, который он все время повторяет, – похоже на «па»… неужели он пытается сказать «папа»?
Это вновь было счастье, мимолетное, неуловимое – смотреть, как маленький сын с лучистой улыбкой идет к тебе неуверенными шажками.
– Иди к папе, – сказал Хорнблауэр, протягивая руки.
Улыбка сменилась хитрой гримаской; маленький Горацио плюхнулся на четвереньки и галопом понесся по комнате. Хорнблауэр побежал за ним, подхватил, поднял в воздух. Малыш зашелся от смеха. Простое, чудесное удовольствие – и тут Хорнблауэр, держа брыкающегося ребенка на вытянутых руках, вспомнил, как висел на вантах «Неустанного», когда упала бизань-мачта, а он был на марсе. Его сын тоже узнает опасность и… и страх – позже, когда вырастет. Нет, пусть эта мысль не омрачает теперешнее счастье. Хорнблауэр опустил ребенка на пол, потом вновь поднял на вытянутых руках – успех, судя по счастливому хохоту, был сногсшибательный.
Постучавшись, вошла хозяйка.
– Какие мы большие! – сказала она.
Хорнблауэр постарался не смутиться, что его поймали за тем, как он явно наслаждается игрой с собственным ребенком.
– Не знаю, что на меня нашло, – сказала хозяйка. – Совсем позабыла спросить, хотите ли вы ужинать.
– Ужинать? – переспросил Хорнблауэр. Последний раз он ел в Гринвиче.
– Яичницу с ветчиной? – предложила хозяйка. – Вареного мяса?
– И того, и другого, пожалуйста, – ответил Хорнблауэр.
– Я мигом, – сказала хозяйка. – Позанимайтесь пока с молодым джентльменом.
– Я должен подняться к миссис Хорнблауэр.
– Еще десять минут она без вас проживет, – весело сказала хозяйка.
Яичница с ветчиной божественно благоухала. Эмили понесла маленького Горацио в постель, Хорнблауэр с аппетитом принялся за еду. Яичница, потом холодное мясо с маринованным луком и кружка пива. Еще одно простое удовольствие – наесться вволю и даже немного больше. Обычно он строго следил за собой, к обжорству же относился с презрением, и потому мысль, что он ест слишком много, придавала еде особый аромат. Успешно выполнив сегодня свой долг, он, что редко с ним случалось, мог не волноваться о завтрашнем дне, даже зная, что послезавтра идти на прием к королю. С Марией все в порядке, и теперь у него есть дочь – дочь, которая станет такой же прелестной, как и сын. Тут он чихнул три раза подряд.
Глава VI
– Уайтхоллская пристань, – сказал Хорнблауэр, садясь в гичку у Дептфордского пирса.
Хорошо, когда есть своя гичка – матросы гребут быстрее лодочников, и к тому же им не надо платить.
– Весла на воду! – крикнул рулевой.
Конечно, шел дождь, и по-прежнему дул западный ветер. Ливень