я никогда не задумывалась ни о заработке на живописи, ни, тем более, о какой-то известности. Мне было всё равно, я просто любила и хотела рисовать. Для меня было волшебством преображение чистого листа бумаги или холста в голубое море, в зелёные деревья, в букеты разноцветных хризантем, в оранжевый закат или в задорную улыбку или же, наоборот, в грустные глаза. Вот что было для меня важно. Но в один момент я захотела стать известной и знаменитой. Вот в тот самый момент во мне что-то сместилось, и я поняла, что стала совершенно другим человеком, и назад дороги уже не будет. И я сразу поняла, о какой одержимости говорил тогда психотерапевт. Но мне было всё равно.
Я рисовала с ещё большим вдохновением, дико уставала, спала по нескольку часов. И, если, раньше я не отбраковывала ни одной своей работы, то сейчас я начала много переделывать, находить изъяны, иногда я даже в порыве какого-то бешенства резала холсты и сжигала эскизы и наброски. Было лето, мама работала в санатории, папа тоже пропадал на работе, поэтому никому до меня не было дела. А я всё рисовала и рисовала. Качество работ росло, я это видела и сама, да и люди заказывали всё больше. И я начала подписывать свои работы. Перекупщикам и барыгам я сказала: «Продавайте кому хотите и за сколько хотите, но имя моё на картинах не зарисовывать и собой не подписывать, иначе просто перестану для вас рисовать…» И они продавали уже МОИ картины. Потом люди начали спрашивать именно меня, искали, заказывали у меня напрямую. У меня начали водиться приличные деньги, и я стала узнаваема в среде художников. Наверное, ещё и это усилило во мне уверенность, что до моего звёздного часа было совсем чуть-чуть. До лагеря в Болгарии оставалось совсем немного, а я просто валилась с ног от бессилия. Я смутно помню последние дни перед лагерем, это было как в тумане. Усталость, литры кофе, дурман в голове от запаха масляных красок, грунтовок и растворителей. Я себя не жалела, настолько я хотела быть лучшей. Если бы не мой молодой крепкий организм, наверное, я бы плохо закончила тогда. Но всё как-то обошлось.
В лагерь я, действительно попала, но уставшая и измождённая. Хорошо, что программа лагеря предусматривала не только рисование, но и отдых на пляжах Солнечного берега, экскурсии в старый город Несебар, Бургас, Поморие. Один раз нас возили даже в Варну и в Пловдив. Нас вывозили в горы на перевал, и мы рисовали там дома с черепичными крышами, потом нас везли на розовые поля, и мы рисовали розы. Голова кружилась от запаха роз, мы купались в опадавших лепестках, делали себе венки или просто вставляли розовый бутон в волосы. Это было чудесное время. Занятия живописью были в том лагере строго дозированными, что дало мне возможность немного восстановиться. Но, несмотря на это, я просыпалась по ночам и думала только об одном. Я видела свои холсты, видела их на стенах различных галерей и выставок. Это было как наркомания, настоящее наваждение или, скорее, это была одержимость. Я, действительно, была одержима живописью. Не знаю, хорошо ли это было или нет, но сейчас мне становится