легко сделать! – бормотала она, смеясь.
Вытащив из его портупеи кривой нож с ручкой из нефрита, которой она всегда так восхищалась, она взяла в руки одну из своих кос и протянула ее ему вместе с ножом.
– Отрежь ее, – сказала она решительно.
– Нет, это невозможно, ты еще недостаточно выросла.
– О Рамзес, ты это мне постоянно повторяешь! Так знай же, я сделала отметину на статуе фараона и каждое утро прихожу взглянуть, не выросла ли я за ночь. Ну вот сегодня-то я тебя для того и подстерегала, чтобы объявить приятную новость. Я выросла на целый палец.
Она прижалась своим нежным голым телом к холодному камню.
– Ну и великолепно, – объявил Рамзес. – Ты стала очень большой, и я пойду к отцу просить разрешения, чтобы нас обвенчали. Но, малютка, почему ты так спешишь? Разве тебе не жаль покинуть храм, где ты провела свое детство, да и все здесь были к тебе так внимательны? Когда же ты выйдешь за меня, тебе придется переселиться в жилище, которое покажется слишком тесным для твоих игр.
Дитя серьезно задумалось:
– Когда я выйду замуж, я более не стану играть.
– Но что же ты будешь делать?
– Я всегда буду около тебя.
– А когда я отправлюсь на войну?
– Я пойду туда же.
– Серьезно? И ты поедешь на моей колеснице?
– Согласна, только сначала ты будешь держать меня в своих объятиях.
– Это будет немножко неудобно делать во время сражения. А если меня убьют, справишься ли ты с моими большими черными лошадьми?
Убит!.. Она пожала плечами, и ее золотое ожерелье зазвенело.
– Ну нет, ты будешь убивать других. Ты сильнее их всех. Ты поступишь так же, как поступил фараон, нарисованный на пилонах. Посмотри, он держит дюжину врагов за волосы, а здесь рубит голову своим вождям.
– Но это жестоко!
– Да, конечно, – пробормотала Нигури, ее лицо омрачилось. – Но ведь иначе они убьют тебя!
– Ты рассуждаешь, как египетский бог Тот с головой ибиса. О мой маленький книжник! Завтра я привезу тебе золотое ожерелье из ибисовых головок. Теперь же расстанемся, я должен подняться наверх и поговорить с отцом, прежде чем ночь спустится на землю.
– Я пойду с тобой.
Офицер сделал легкое нетерпеливое движение.
– Я тебе это запрещаю, – ты знаешь, что отец не разрешает тебе подниматься на башню.
Нигури стиснула зубы и с глазами, полными слез, еще долго следила за удаляющейся фигурой молодого человека. Долгое пребывание в этой мистической атмосфере развило в ней болезненную чувствительность. В то время как Рамзес наследовал от своей матери любовь к практической жизни и к физическим упражнениям, его сестра Нигури была истинной дочерью жреца. Хрупкая и нервная, она никогда не вступала в игры со своими однолетками. После смерти матери она росла при храме. Первой ее игрушкой была систра, музыкальный инструмент, на котором могла играть только принцесса в честь богов. Ее бронзовые струны издавали пронзительный звук, возбуждающий нервы.
Потом