капитан Хорнблауэр, я думаю, нам следует перейти к планам расширения моей империи.
– Как вам будет угодно, – ответил Хорнблауэр. Он чувствовал, что должен соглашаться с безумцем по крайней мере, пока «Лидия» не пополнит запасы, хотя и без того слабая надежда возглавить успешный мятеж стала еще слабее.
– Бурбон, именующий себя королем Испанским, – продолжал Эль-Супремо, – содержит в этой стране человека, который называет себя главнокомандующим Никарагуа. Некоторое время назад я послал к этому господину гонца и повелел присягнуть мне на верность. Он не сделал этого и даже имел глупость публично повесить моего гонца в Манагуа. Те жалкие люди, которых он впоследствии послал, дабы взять под стражу мою божественную особу, частью были убиты по дороге, частью умерли у столбов, нескольким же посчастливилось увидеть свет, и они вошли в мое войско. Насколько мне известно, сейчас главнокомандующий во главе армии в триста человек находится в городе Эль-Сальвадор. Когда вы выгрузите предназначенное мне оружие, я предполагаю двинуться на этот город, который сожгу вместе с главнокомандующим и непросвещенными из числа его людей. Быть может, капитан, вы захотите меня сопровождать? Зрелище горящего города довольно занимательно.
– Прежде я должен пополнить запасы, – стойко отвечал Хорнблауэр.
– Я отдал соответствующий приказ, – с налетом нетерпения сказал Эль-Супремо.
– В дальнейшем, – продолжал Хорнблауэр, – моей обязанностью будет установить местонахождение испанского военного корабля «Нативидад» – насколько мне известно, он где-то в этих водах. Прежде, нежели я смогу участвовать в каких бы то ни было наземных операциях, я должен убедиться, что он не представляет угрозы для моего корабля. Я должен либо захватить его, либо удостовериться, что он далеко.
– Тогда вам лучше захватить его, капитан. Согласно полученным мною сведениям он в любую минуту может войти в залив.
– Тогда я должен немедленно вернуться на корабль, – взволнованно проговорил Хорнблауэр. Мысль, что в его отсутствие фрегат подвергнется нападению пятидесятипушечного корабля, повергла его в панику. Что скажут лорды Адмиралтейства, если «Лидию» захватят, пока ее капитан на берегу?
– Сейчас принесут обед. Вот! – сказал Эль-Супремо.
При этих словах дверь распахнулась. Толпою вошли служители. Они несли большой стол, на котором стояли серебряные блюда и четыре канделябра, каждый с пятью горящими свечами.
– Простите, но я не могу ждать, – сказал Хорнблауэр.
– Как хотите, – безразлично отвечал Эль-Супремо. – Альфонсо!
Мулат-мажордом с поклоном приблизился.
– Проводите капитана Хорнблауэра.
Произнеся эти слова, Эль-Супремо сразу принял вид сосредоточенной задумчивости, как будто не замечал суету вносящих угощение слуг. Он ни разу не взглянул на Хорнблауэра. Тот стоял, обуреваемый противоречивыми чувствами. Он сожалел о поспешности, с которой изъявил желание вернуться на корабль, тревожился о припасах для «Лидии», беспокоился,