В него падали, как в бездну, и никто не поджидал внизу с натянутым брезентом. Большее, на что можно рассчитывать, это – «Ой, как кстати! А мы как раз собирались обедать!..».
На дне обитали паразиты, пьющие кровь отнюдь не в переносном смысле, как юристы и банкиры. Охота продолжалась ночь за ночью. Краулер видел на улицах сотни самодвижущихся емкостей с живительной кровью. Охота велась из «Джипа», припаркованного у перекрестка (якобы узнать у девушек расценки), у круглосуточной ресторации, у мусорных контейнеров…
Дети ночи выползали на улицы.
Манящее тепло, пульсирующее в такт сердечному пульсу, исходило от обычных людей, и в оном мареве плыли силуэты, вырубленные, казалось, из серого льда.
Впрочем, вампиры считали себя не просто паразитами. Нет, они гордо именовались «санитарами улиц». Грязных улиц мегаполиса. Если эволюции угодно, чтобы появился биологический вид, существующий за счет других, значит, это событие числилось в ее расчетах и сметах. «Палеолит… 3) – кровососы». Сторонники данной теории утверждали, будто бы человеческий социум столь же нуждается в вампирах, сколь вампиры – в социуме.
Такую точку зрения упорно отторгали любители врываться в поместья с кольями и топорами. Альбинос же старался смотреть на мир сквозь бесхитростно раздвинутые пальцы: вампиры, ЖАЖДА, и простой способ ее утоления.
Вместе с тем, Кланы были далеки от того, чтобы превратить город в фермерское предприятие. За людьми – колоссальный численный перевес (согласно эволюционной доктрине, это было важнейшим условием), к тому же они не подозревали о существовании иного, паразитирующего биологического вида. Во всяком случае, те из них, кого нельзя беспричинно обвинить в помешательстве.
Вампиры не спешили с саморекламой. Глупец, подвергший опасности Клан, обречен на страшную и мучительную смерть. Даже самые горячие головы, прежде чем вонзить клыки в чье-либо горло, усердно соображали.
Традиционно жертвами становились люди, не имевшие крова, попавшие в круговорот обстоятельств; приезжие или такие, что безуспешно боролись с демонами наркотических грез. И, конечно – истинный пир! – преступившие закон. Если кровь бездомных пресна, наркоманов – отвратна, то преступники – как правило, дюжие, здоровые мужчины, – играли роль изысканного лакомства. Нередко случалось, что кровососы добирались до негодяев, объявленных в уголовный розыск, намного раньше копов. Шелест кожистых крыльев гораздо страшнее банального «Откройте, полиция!». Ужас, летящий в ночи; зубастые мстители, для которых матерые рецидивисты представляли не более чем продолжение пищевой цепочки.
Да, «санитары улиц».
Никаких правил, за исключением Главного, которое, впрочем, больше, чем правило. Суть его сводилась к следующему: не привлекать внимания. Иные способы не выдержали проверки временем. Очень трудно вразумить существ, считающих людей чем-то вроде подножного корма, касательно того, что оных существ следует опекать и беречь. Не выходило ни ставить