Веселкин, сидя за рулем в домашних тапочках, как последний подкаблучник, получал наслаждение от смирения перед любимой женщиной, исполняя все ее капризы.
– Знаешь, Софи, скажу тебе прямо: плевал я на все маршруты мира, лишь бы ты была рядом со мной. Что хочешь проси, все исполню…
– «Поверните направо, цель находится через пятьдесят метров с правой стороны».
Неожиданно до водителя дошло, по какому маршруту они едут, и ему стало стыдно перед Софи… «Нива» подъезжала к дому Верки. Веселкин ударил по тормозам, залился краской и склонил голову к рулю…
Инвестиция художника Буркова
Всю жизнь большинство моих знакомых считали меня практичным человеком. Возможно, это связано с тем, что проработал я несколько лет в банке. Ходил тогда я в галстуке, строчил какие-то бумажки и носил их на подпись разным шишкам, переходя из кабинета в кабинет. Работа была непыльной, скучной и никчемной, зарплата – высокой. Если бы не зарплата, отвращение к банковской деятельности у меня было бы полным.
Так или иначе, но на обычных людей банки действуют магически. Я давно это заметил. Кому доверять, если не им? Они почти никогда не ошибаются и знают, что делают. Они зарабатывают деньги. Видимо, исходя из банковского прошлого, некоторые мои знакомцы продолжают упорно мне верить и регулярно обращаются за советами в области финансов. Они считают, что у меня есть особые ценные знания и, как малые дети, лезут с расспросами. Я обычно никого не футболю и помогаю, чем могу, но я давно уже не в банковской обойме.
Недавно из-за такого совета один мой знакомец едва не сел за решетку….
В моем ближнем окружении много художников. Искусство я всю свою сознательную жизнь любил, но, столкнувшись тесно с творцами, сразу подметил несоответствие между их творениями и черте какой жизнью. Начав с ними общаться, я с улыбкой оценил мудрость русского народа, назвавшего их именно «художниками», а не иначе. В близком нам чешском языке художников именуют «умнельцами», то есть людьми умелыми и даже умными. Из нашего «худо» прорисовывается совсем иная композиция. Видимо худо жилось на Руси нашим «умнельцам» во все времена. Худые и неприкаянные шатались они под дождем и снегом по великим просторам словно юродивые. А народ видел их худую жизнь, жалел и смекал, что так худо жить нельзя…
Мои художники не были исключением. За их разухабистым поведением, как мне казалось, бесспорным талантом и потоками алкоголя скрывались все трудности жизни. Скульптор Кирилл Даландин – мой ближайший друг и сосед, не стесняясь, разносил вдребезги тупую действительность, нарушавшую его эстетические пристрастия:
– Ни хера не понимают в красоте, – Кирилл импозантно наполнял водкой серебряную «рюмку Фаворского» и эффектно опрокидывал ее, – суки, совсем профессионалов не осталось в стране, загнали нас по углам. Ты думаешь, Сашка, почему я на скульптуру шел?
– Почему?
– А вот для чего: отлепил им пару Ильичей и свободен