сохранить. Да ты же за день их и пропьешь!
– Не пропью, если будет цель. Скоро мне двадцать пять тыщ за работы отвалят, научи, Саня, что делать…
Природа богато одарила Серегу Буркова талантом, добротой и полным презрением к материальной стороне жизни. У него даже дома своего не было. Обитал в мастерских друзей, где пил и творил. В свои пятьдесят он хорошо сохранился, имел космы и бородку в стиле зрелого Сурикова, но сливообразный нос своей палитрой выдавал его с потрохами. И, тем не менее, Бурков был живописен какой-то своей природной русскостью. Коллеги по цеху относились к нему с иронией и всегда и везде встречали Серегу улыбкой. Все любили его.
Года три назад с ним случилась такая история.
В Серегу влюбилась заказчица. Одна стерва – директор агентства недвижимости решила «спасти» гибнущего художника и заодно устроить личную жизнь. Сначала она присматривалась к нему, подбрасывала заказы, а затем по-деловому пошла на штурм:
– Я хочу уехать из России! У меня есть вилла в Панаме. Тебя ведь здесь ничего не держит. И потом, кому тут нужна твоя мазня? Едем вместе!
Эта Марина знала, на какого червя следует ловить Буркова. Эффектная, неглиже, она изящно лежала с сигаретой на только что покинутом избранником ложе и с улыбкой любящей матери за ним наблюдала. Отхлебывая виски из горла и запивая его вчерашним луковым супом прямо из никелированной кастрюльки, Бурков отвечал ей восторженным взглядом. Казалось, судьба благоволит недотепе художнику.
– Ну как?
Бурков вытер губы рукавом халата.
– Чего как?
– Как насчет Панамы?
– Какой Панамы-то?
Скоро Марина улетела в Панаму, чтобы приготовить гнездо к приезду жениха. А сам жених был сдан подруге – деловой во всех отношениях даме, чтобы та, взяв его за руку, обошла нужные инстанции и оформила к сроку бумаги. Сергей блеял и рыпался, но дама высосала его как паук, муху и нужные бумаги были собраны к заданному времени.
В те дни от него даже пахло одеколоном, и своим видом он стал напоминать помятого светского льва. Серега постепенно свыкся с наставницей и уже почти не сопротивлялся. Слушал он ее вяло и без интереса, а на вопросы отвечал боязливо. Серегины реплики часто ставили воспитательницу в тупик:
– Сергей, какой будешь кофе: капуччино, латте, американо?
– А нашего можно, с тремя кусками сахара?…
Билет на самолет вместе с документами художника лежал в сумочке дамы, и она удовлетворенно проводила финальный инструктаж в кофейне на Жуковского:
– Все, Сережа, завтра ты летишь к Марине. Я приеду за тобой в шесть утра. Вещи собраны, только ничего не трогай. Марина будет довольна, я обещала, что мы ее не подведем.
Бурков самодовольно улыбался…
В пять сорок пять деловая дама припарковала свой «Мерседес» на Шаумяна, где жил скульптор Шагинян. Мобильный Буркова не отвечал. В пять пятьдесят дама энергично входила в здание, в котором находилась мастерская Шагиняна, где уже два года ютился без пяти