так, чтобы тот не рассыпался сразу в серебристо-золотистую пыль или не взрывался подобно радужному мыльному пузырю, а истончался постепенно, так, чтобы некоторое время после потери полного контроля со стороны всадника колесницы, её ещё можно было восстановить и привести в нормальное состояние, избежав тем самым наихудшей участи…
Гладышев тут же усилием мысли стал восстанавливать свой стремительно мчащийся над темнотой бездны, зияющей внизу, летательный аппарат, но в это время к нему присоседился сам Литарген.
Глава 09
– Ну, как спалось на новом месте?! – поинтересовалась «мама».
Дима был всё ещё под впечатлением сна, и потому не мог понять, где он: в нави или в яви. Он даже не мог понять: в самом деле ли эта дама разрешила называть себя «мама», или ему это тоже привиделось. Да и вчерашний день… Был ли это сон, или всё произошло на самом деле.
– Как спалось, спрашиваю?! – повторила вопрос «мама».
– Да так, – пожал плечами Дима, – странно…
– На новом месте приснись жених невесте?!.. Ха-ха!.. Идём к столу. Я кофе сварила. Сейчас взбодришься.
Обеденная группа из круглого мраморного стола на одной цилиндрической тумбе-ножке и нескольких ажурных металлических стульев с толстыми мягкими круглыми сидушками, обшитыми белой кожей, с витыми из толстой проволоки спинками, покрытыми нежной белёсо-кремовой эмалью, стояла в нескольких метрах от огромной кровати-пуфика на толстом белом длинноворсовом ковре неопределённой формы, напоминавшем от этого шкуру белого медведя, брошенную сверху на ковровое покрытие. На столешнице стоял серебряный поднос с медной туркой, хрустальной сахарницей с большими, красивыми кусками сахара и никелированными щипцами, и две маленькие новомодные, квадратной формы, чашечки на квадратных тарелочках. В воздухе лёгкий ветер, гуляющий по огромной квартире, носил аромат свежесваренного кофе.
«Мама» жестом пригласила Диму к столу и налила в обе чашки горячего напитка:
– Вообще-то, я его с сахаром варю, – заметила она, когда Дима потянулся к щипцам, – но если ты сластёна, то…
Она словно отвлеклась, потянулась к столу, взяла лежащий на нём пульт и машинально включила огромный плоский и прозрачный весь, как кусок плексигласа, телевизор, висевший перед ними невдалеке на вычурно изогнутой, свисающей с потолка толстой белой трубе-кронштейне.
Едва о нём вспомнили, телевизор сразу же обрёл цвета, сделался непрозрачным, наполнился изображением и превратился из прямоугольного куска насквозь просвечивающей пластмассы в яркий экран, наполненный яркими красками.
То ли случайно, то ли нет, но так вышло, что шла как раз та самая ночная передача, в которой показывали сюжет про девушку, отставшую от поезда на Киевском вокзале. Сам сюжет то ли уже прошёл, то ли до него ещё не дошло дело. Да Дима, признаться, теперь и сказать не мог, видел ли он это на самом деле, или ему всё приснилось, а потому одним глазом наблюдал за сменой событий на картинке экрана,