дома мы получили письмо, о котором предупреждала Тернер. Мои родители пришли в ужас. Даже предложили, чтобы я на время оставила школу, пока не найдут виновников. Как будто это выход. Без меня загнется секция тенниса. И комитет по самоуправлению учащихся. И «Юные экологи».
Вздохнув, я смотрю в анкету: три вопроса и много пустого места.
Оказывал ли вам знаки внимания романтического или сексуального характера кто-нибудь из педагогов или персонала старшей школы города Паломы? Опишите подробнее.
Подвергались ли вы сексуальным домогательствам или становились жертвой непрофессионального поведения (вас обнимали, трогали за плечо против вашего желания и т. п.) со стороны кого-то из педагогов или персонала старшей школы города Паломы? Опишите подробнее.
Располагаете ли вы информацией о том, кто может быть вовлечен в противозаконные отношения?
Я пишу «нет» под каждым вопросом и переворачиваю анкету. Наверняка в нашей школе найдется кто-нибудь, кто ответит глупой шуткой.
В полчетвертого звенит звонок с последнего урока, коридоры наполняются шумом. Ребята дурачатся, демонстративно обнимаясь, похлопывая друг друга по плечам, вышучивая «непрофессиональное поведение». Мне с трудом удается сохранять невозмутимость. Им смешно, а ведь из-за этого карьера кого-то из учителей может быть загублена, кем-то из учеников, возможно, манипулируют. Что, если этому ученику потребуются годы психотерапии или еще чего? «Умора», да и только.
Вместе с редеющей толпой я выхожу в залитый солнцем вестибюль. Свет отражается от стен, увешанных неоновыми рекламными плакатами и постерами, зазывающими в различные кружки, из них, наверно, половина моих. Я останавливаюсь у своего шкафчика, оставляю в нем свой учебник по химии и, запирая замок, слышу радостный голос:
– Привет, Клэр!
У меня мгновенно потеют ладони. И не глядя я могу сказать, что это он.
Я поворачиваюсь. Он стоит слишком близко. Эгоист. Знает ведь, что мне даже дышать трудно, когда он рядом. В его присутствии меня охватывает тошнотворно-сладостное томление.
Лукас теперь еще более привлекателен, чем раньше. Высокий лоб, едва прикрытый волнистыми волосами; в левом ухе пирсинг. На свитере, натянувшемся на широких прямых плечах, логотип какой-то модной фирмы; под ним – белая рубашка, из-под которой выпирают ключицы.
Я смотрю в его лицо, и сознание озаряет вспышка воспоминаний – взгляд, которым он смотрел на меня перед тем, как поцеловать. Тот взгляд излучал тепло, светился удовольствием, и в такие моменты я забывала обо всем на свете. Мое тело слабело, когда я думала о том, что мы принадлежим друг другу.
Помнит ли Лукас что-то такое? Скучает ли по мне?
– Привет, – здороваюсь я, а в голове вертится только одно: Веди себя как ни в чем не бывало.
Теперь у меня это лучше получается, если сравнивать с моим душевным состоянием прошлым летом. Порой мне кажется, что я заглядываю в воспоминания какой-то другой девушки – несчастной незнакомки с безумным