со своими дамами. Минут через пять дверь снова отворилась и в залу вошел барон Камбиак.
Глава V
Быстро окинув взглядом все общество, Камбиак сейчас же увидел маркизу и Лозериля. У него появилось предчувствие угрожающей опасности, и он готов был удалиться, но ему помешал Раван, стоявший недалеко от двери. Он схватил барона за руку и весело проговорил:
– А, ну вот, наконец, и Камбиак! Да иди же скорей, тебя только и ждали.
С этими словами он потащил его в комнату, но от маркизы не укрылось минутное колебание Камбиака.
«Он не доверяет», – подумала она.
Камбиак поклонился ей первой; подняв глаза, он думал увидеть холодное и даже суровое выражение на лице покинутой им женщины, но маркиза, несмотря на свою глубокую ненависть, сумела изобразить улыбку и, протянув красивую, тонкую руку, сказала голосом, слегка задрожавшим как будто от волнения:
– А, барон! Давно мы с вами не виделись! Вы не балуете своих лучших друзей.
Видя, как равнодушно относится маркиза к свершившемуся факту, Камбиак успокоился и не так церемонно раскланялся с Лозерилем, стоявшим с улыбающейся физиономией возле маркизы.
– Поди сюда, Камбиак, – закричал Раван, – я тебя представлю президентше, оказавшей благодаря Картушу большую честь своим посещением этому кабачку. Красотка нуждается в сильных ощущениях, чтобы исправить свое плохое пищеварение.
– Как, у меня плохое пищеварение? – обиженно спросила президентша.
– Увы! Душа моя, нынче вы кушаете только пять раз в день. Это верный признак того, что желудок ваш не совсем в порядке. Я боялся сообщить вам это горестное открытие.
Беленькая, розовенькая и кругленькая президентша была прелестной блондинкой, обладавшей удивительным аппетитом. По протекции Равана муж ее получил место президента в провинции, а жена осталась в Париже под предлогом расстройства пищеварения. Граф Ламенне представил барона своей даме, личности совершенно ничтожной, муж которой страдал подагрой и проводил всю жизнь в постели или в кресле.
Когда Камбиак раскланялся со всеми дамами, Раван сказал ему:
– Да, барон, почему ты один? Ведь тебе будет грустно и завидно при виде нашего счастья.
– О, он вспомнит прошлое! – возразил Ламенне, глядя на маркизу; она сделала вид, что не поняла его намека, и, сохраняя равнодушную улыбку на губах, в то же время подумала: «У Ламенне все тот же ядовитый язык, я могу на него рассчитывать, он непременно затеет ссору».
– Слушайте, – вскричала президентша, – кажется, ударили в колокол?
– Да, это значит, что преступник сошел с паперти собора Нотр-Дам, где приносил покаяние, и теперь уже скоро появится на лобном месте, – отвечал Лозериль.
– К окнам, скорей, господа, сейчас приедет осужденный, – закричал Раван.
Страшный шум заволновавшейся толпы показал, что он не ошибся в своем предположении.
– Вид преступника не принес ли облегчения вашему желудку? Как вы себя чувствуете, моя невинная голубка? – с нежностью говорил насмешник Раван своей даме.
– Да вы мне наконец надоели с вашими