праведные, и тем не менее, нищим подавал всегда. Так уж была устроена его внутренняя душевная организация – близко к сердцу принимать судьбы немощных и обездоленных людей. Может быть, даже слишком близко для человека его служебного уровня.
Луиза рассказывала, что когда однажды она увидела по телевидению ужасающие кадры в станице Камышеватской, где в ночном пламени, мгновенно охватившем ветхое здание стариковского приюта, погибли десятки немощных постояльцев, у неё буквально оборвалось сердце, и не только от пожара. Дело в том, что в одном из угарных эпизодов она увидела сына, худого, почерневшего, совсем не похожего на того Мурата, который ослепительной улыбкой заставлял оттаивать любую душу. Луиза схватилась за сердце – сын только-только вернулся с очередной тяжёлой операции и вместо того, чтобы лежать под капельницей, стоит вот тут, посреди подавленной горем толпы, ещё более истощённый, заросший, с ввалившимися щеками, с тоской и видимой болью в глазах, размахивая руками, что-то говорит, говорит…
Через три дня он появился дома, измученный и до предела уставший:
– Ты даже не представляешь, мама, что мне пришлось пережить! Пожар – это, конечно, страшно! Но ещё страшнее другое – ведь некоторых из этих обездоленных стариков родственники не навещали десятки лет, а прослышав о материальной помощи, что положена в таких случаях, тут же слетелись, как вороньё… Понятно, что лично им помогать никто не собирается, что сразу внятно объяснили. И что ты думаешь? Они тут же развернулись и демонстративно уехали, не дождавшись даже похорон… Боже мой! Что творится в этом мире… Почему алчность разъедает душу, как саркома… Разве можно жить с таким грузом?.. У них же дети, даже внуки. Они смотрят и выводы делают…
Мурат в тот вечер долго молча сидел, погрузившись в полутьму от напольного торшера. Сидел и думал. О чём? О личных своих невзгодах, обрушившихся вдруг нежданно-негаданно совсем не из ожидаемого угла? Только он один знал, чего стоило ему, ещё недавно крепкому и сильному, не знающему даже лёгкой простуды, противостоять страшной болезни…
Нет, он почти никогда не обсуждал свою личную драму, будучи уверенным, что обязательно выкарабкается из самых сложных положений. Так и было бы! Но судьба его, пришедшаяся на время, когда многие стали терять основополагающие скрепы духовной наполненности, оказалась значительно труднее, чем ожидал Мурат, воспитанный совсем в иной среде. Но несмотря ни на что, он никогда не уходил в сторону от этих и любых других сложностей, всегда следуя основному, сделанному однажды и навсегда выбору – служить людям. Служить, несмотря ни на что…
Долина черноклёна
Хотим мы этого или нет, но в кавказских семьях свято почитается род, то есть та историческая линия, что тесно повязана узами кровного родства и проходит через толщу многих и многих лет. Очень ценятся фамилии, где сохранены не просто воспоминания о прошлом, а традиции глубокого почитания предков, светлые образы которых часто освещают путь потомкам в будущую жизнь.
Род