один створ, боком пролез в щель и скрылся. Илья вбежал в конюшню следом, остановился у дверей, пригляделся и крикнул:
– Эй, брат во Христе, ска… – и осекся на полуслове: в трех саженях от него стояла тапкана княжны Елены, спутать ее с другой он не смог бы.
Монах уже был у тапканы. Он открыл дверцу и что-то доставал с сиденья. Окрик оказался для него неожиданным, и он повернулся к Илье, не прикрыв лицо. Князь увидел перед собой молодую разбойничью рожу. По-иному он не мог назвать лицо монаха. Тот зарычал и, сверкая оранжевыми глазами, двинулся на Илью, зыркая по сторонам и чего-то высматривая.
– Стой! – крикнул Илья. – Стой, говорю! – Он схватился за меч, обнажил его. – Говори, где дочь великого князя, или быть тебе без головы!
Это был Молчун. Он зарычал еще сильнее и, схватив березовый кол близ стойла, ринулся на князя. Он держал острый кол, словно копье, и пронзил бы Илью, если бы тот не успел увернуться. Сам же попытался достать Молчуна мечом. Но Молчун оказался не менее ловким, чем Илья, и, легко избежав удара, вновь пустил в ход свое «оружие». Будь Илья менее проворен, разлетелась бы его голова на черепки, как глиняный горшок. И началась смертельная схватка. Илья понял, что тать хорошо знал, что пощады ему не будет, ежели он окажется в руках государевых людей. Его ждала жестокая и мучительная смерть, а тут можно было уповать на удачу, вырваться из лап смерти, стоило только размозжить голову дерзкому боярину. Рыча по-звериному, тать вновь взметнул кол, и князь на какое-то мгновение дрогнул от стремительного кружения кола, от длинных выпадов. Он отбежал к воротам.
– Именем государя остановись! – крикнул князь, выставив свой меч и увертываясь от мелькающего кола.
Но этот крик привел Молчуна в еще большую ярость, и, не переставая рычать, он вновь занес под кровлю кол и бросился на князя. Илье показалось, что это конец, что еще мгновение и тать завалит его, как теленка. Мелькнул образ княжны, за которую он готов был отдать жизнь. Но эта жертва была бы напрасной, и в Илье тоже вспыхнула ярость. Он влет упал под падающий на него кол, и тот хрястнул у него между ног. А Илья был уже возле татя и, перевернувшись на спину, молнией ударил Молчуна снизу в живот и с силой крутанул меч. Разбойник, издав последний рык, рухнул рядом с Ильей, и рука его упала князю на грудь. Отбросив ее, Илья поднялся. И вовремя: в распахнутых воротах стояли два молодца. По одежде Илья не мог определить, кто они. Оба были в коричневых домотканых рубашках, в сапогах, молодые: еще и бороды не отпустили. В руках у одного был меч, у другого – татарская сабля. Илья понял, что просто так его из конюшни не выпустят. Он крикнул:
– Бросьте оружие! Я государев человек, князь Ромодановский, а на подходе сотня воинов. Приведите сюда княжну, и вы будете помилованы. Даю слово чести!
Один из молодцов, что с мечом, был рыжий и оказался побойчее черноголового, по облику татарина, сказал жестко:
– Нет, князь, тому не бывать, чтобы мы сами положили головы на плаху: знаем государеву