Тарлыков-то не изменит, а за других ручаться не могу, боярин, – добавил он.
Грустно показалось Александру в опустелой квартире Фрола. Не то он видел в ней прошлую осень. Он простился с хозяином и ушел к воеводе.
Гостей у воеводы было немного, только приглашенные: строители кораблей, Бутлер и Видерос, и английский полковник Бойль. Еще был брат воеводы, князь Михаил Семенович, и сын Борис. За обедом шли рассуждения о походе князя Львова. Хозяин был очень любезен с иностранцами и Александром; говорил, что он всю надежду, в случае опасности, возлагает на них, так как на стрелецких офицеров мало надежды.
– Из стрельцов можно положиться на одного только Фрола Дуру, – сказал воевода, – он не в ладу с Красулиным: его давно следует сотником сделать, да Красулин не согласен, не любит он его.
– Пей, боярин, – обратился воевода к Александру с ласковой улыбкой.
Александр не вытерпел притворной любезности воеводы и напомнил ему о его доносе.
– Что угощать меня, боярин, – сказал он, – я не уследил за порядком в рати и внушил ратникам дух неповиновения.
– Что было, то прошло, боярин, – отвечал воевода, – ввиду общей опасности нужно позабыть старое.
После обеда воеводе доложили, что прибыл какой-то московский стрелец.
– Зови сюда, – сказал воевода.
Вошел Горнов.
– Это мой гонец, которого я послал вверх по Волге, – сказал Александр.
– Ну, что? – спросил испуганно воевода.
– Я не мог пробраться в верховья Волги, путь загорожен, – отвечал Горнов.
Все переглянулись.
– Теперь остается одно – ждать исхода похода князя Семена Ивановича, – сказал воевода.
После обеда Борис Прозоровский пригласил Александра в свою комнату, где они долго говорили и под конец сошлись и подружились.
К вечеру Александр ушел на свою квартиру.
«А хороша она, право, хороша, какое любящее у нее сердце! – думал он. – Нет, нет, лучше прежнего! Быть может, она думает, что я по-прежнему буду ухаживать за ней? Нет, ошиблась: я не тот, кем был три года тому назад. Завтра же я докажу ей, что и я стал холоден к ней и забыл прежнее, докажу, что и с моей стороны все кончено».
Так рассуждал Александр, а сердце его говорило другое.
«Не обманывай себя, – шептало оно, – ты не можешь забыть, ты любишь по-прежнему».
На другой день Александр, зайдя в собор к обедне, увидел там Анжелику. Она стояла рядом с панной Ружинской. Князь Борис Прозоровский был также в соборе. Самого воеводы не было в церкви, почему Борис стоял не на воеводском месте, а среди народа, недалеко от Анжелики. Александр встал около него.
– Какая красавица панна Ивницкая, – шепнул Борис Александру.
– Да, недурна, – как можно спокойнее постарался ответить Александр, но в то же время почувствовал, что какой-то внутренний жар охватил его. «Уж ты, князек, не влюбился ли в нее?» – подумал он.
Обедня окончилась.
Александр и Борис подошли к Анжелике. Она поздоровалась с ними и живо заговорила, к величайшему неудовольствию