и горем…
Я помню еще те времена, когда гордая Рики плакалась в подушку, приходя к нам с Эр, потому что ей показалось, что Майк «как-то не так» посмотрел на другую девушку. Да это еще и при том, что она сама его не подпускала на расстояние метра.
Я помню, что Фил был неказистым и слабоватым мальчишкой, конечно, он и тогда был высоким, но тогда множество насмешек сыпалось в его сторону. Сейчас же, лишь взглянув на него, любая девочка влюбится в него с первого взгляда.
А Эр? Взлохмаченная озлобленная девчонка из трудной семьи точно не вписывалась в атмосферу серьезности и безукоризненности. Буйная, с ног до головы облитая ненавистью, она не подпускала к себе никого, кого могла бы посчитать опасным. Даже учителя иногда не могли найти с ней общий язык.
И, в конце концов, я. Подавленная давней смертью родителей, девочка, которая все же не могла справиться с утратой. Боль кинжалом крутилась в самом сердце, хотелось прижать руки к груди и свернуться калачиком. А сейчас…
Мы выросли.
Я нервничаю. И это еще слабо сказано, ведь я очень сильно нервничаю.
Мне так и не дали посмотреть на себя в зеркало. Подруга объяснила это тем, что я и так прекрасно выгляжу. Я, конечно же, пыталась прорваться к заветному сплаву стекла и серебра, но друзья, смеясь, вытащили меня из комнаты.
И вот теперь мы стоим перед входом в огромную залу. Перед высокими входными дверями каждому выдают маску в цвет наряду. Маскарад?
Похоже на то. Когда я прохожу в залу, мне протягивают невероятной красоты нежно-голубую маску. Я надеваю ее и оглядываюсь по сторонам. Помещение большое, с расширяющимися вдаль стенами и высокими потолками. Может, иллюзия, может, нет. Трудно судить.
По стенам развешаны изящные канделябры, в которых неярко горят свечи, создавая невесомую интимную обстановку. Отчетливо пахнет розами, их аромат буквально наполняет легкие, заставляя дышать романтикой. Многие Инклины разбились на парочки, заметно, что между ними проходит электрические заряды. По моему понятию это химия, по их – любовь.
Ну, не верю я любовь, что с этим поделать? Глупое, очевидно притупляющее разум чувство, да к тому же оно может обернуться трагедией. Какой в ней смысл?
Из встроенных в стены колонок раздается голос директора, многократно усиленный микрофоном:
– Дорогие выпускники! В этот знаменательный день… – и так далее, и тому подобное. Сказать, что речь была скучной, значит, ничего не сказать.
Но наконец-то директор отходит от пьедестала, и начинает играть медленная мелодия, невыразимо красивая и грациозная. Все начинают приглашать друг друга на танец, а затем бестолково кружатся, обнимая и шепча что-то друг другу на ухо.
Я непреднамеренно улыбаюсь, как вдруг передо мной появляется Фил. Фиолет глаз прожигает меня насквозь, он шутливо изгибается в поклоне, не отводя от меня взора.
– Позвольте вас пригласить,