что ты там мокнешь? И вообще – возьми зонт. Почему я должна сама его нести?
Он пошёл рядом, искоса на неё поглядывая: неяркий, но аккуратный маникюр, стильная стрижка, делающая её похожей на какую-то актрису, приличная одежда и обувь. Маша продолжала говорить, не особо заботясь о собеседнике. Пока он не перебил её вопросом:
– Ну, и что же вы просили: небось, детский садик или спортивную школу?
– Ну да, я думала, подойдёт… – Маша удивилась, она была уверена, что он её не слушает.
– Так вас пожарники и пропустят! – усмехнулся Гриня, – Там же везде старые деревянные перекрытия. Зато на Голодае полно брошенного производства и складов. Охотников на них мало.
Произнося эти слова, он взял у Маши зонт, и она тут же вцепилась в его рукав. Пока шагали в сторону Невы, она рассказала про свою маленькую группу «М-фаер» – конечно, Мария-фаер! – о бесстрашных девчонках, о нехватке парней.
Гриня понимающе улыбался и потом целый час терпеливо выслушивал, что дело перспективное, конкуренции никакой, но ей никак не поладить с инспектором по нежилухе, мужеподобной тёткой в годах. Он вызвался поговорить с этой тёткой, и они долго бродили под дождём, обсуждая детали, при этом Гриня неизменно говорил: мы, у нас, – давая понять, что уже в деле. Маша предложила где-нибудь перекусить, и по тому, как она вошла в кафе, как разговаривала с барменом, было понятно, что считает обед деловым и собирается платить сама.
Гриня переступил порог, и сердце заныло: это было то самое «Лукоморье», где они с Ленон встретили Стаса и Жанну. Правда, интерьер поменялся, и ничто уже не напоминало ту историю, которая… Да в общем, что уж говорить, она перевернула всю его жизнь, осталась под ногтём окаменелой занозой. Маша заказала графинчик коньяка, и это помогло. Гриня, всегда равнодушный к спиртному, на сей раз решил нарушить сухой закон.
Уже через неделю их группа начала репетиции в одном из цехов бывшего кожевенного завода. Попутно, пока шла обычная тягомотина с документами и согласованиями, помещение привели в божеский вид: вынесли кучу железа, битые фаянсовые ванны и мешки с кожаными обрезками; покрасили потолок и стены белилами, вставили в окна недостающие стёкла.
Гриня проявил изрядные деловые таланты. По большому счёту, Маше не приходилось вникать в скучные хозяйственные вопросы, и она немедленно предложила Грине пост зама, а попутно принялась учить его ремеслу фаейрщика. Огонь не опасен, пока мы контролируем его, повторяла она то и дело, и уже через месяц он знал все приёмы приручения огненной стихии и продвигался пугающе стремительно. Освоив простейшие фаерболы,10 сам придумывал эффектные трюки, но теперь тренировался в одиночку, когда все расходились. Этим он нарушал основную заповедь фаерщика – работать с подстраховкой: кто-то должен стоять наготове, чтобы потушить в случае возгорания. Гриня предпочитал рисковать, но держать в секрете свои задумки.
Это походило на дозированные «консультации»