в горе…
(23 октября 1993 года, Армавир)
***
Я смотрел у окна на скрипучем паркете,
Как вечерняя мгла поглощала оттенки,
Пожирала осеннюю прелесть соцветий
И узоры ковров на тахте и на стенке.
А ведь краски живут и во мгле, потаённо, незримо,
Их хранит темнота, словно тайных и доблестных пленных…
Так великие мысли от разума телом таимы,
Коль не явит их блеск откровений священных…
(23 декабря 1993 года, Армавир)
Встреча под вечер в саду золотистом,
Запахи яблок, наливок и мёда…
С ней я, как встарь, был наивно-речистым,
Я уверял, что минули невзгоды…
Глупость надежд пусть не будет обузой!..
Боже, яви мне суровую милость:
Дай избавленья от вздорных иллюзий,
Дай, чтобы чаянье с явью смирилось…
(26 декабря 1993 года, Армавир)
***
А ночью в церкви – и весна, и бденье,
И всё земное мнится мне грехом,
И пламя свеч колеблют песнопенья,
И белый попик весел под хмельком.
А рядом люди на колени пали,
И ночь пасхальная за окнами светла…
И вдруг по храму тени замелькали,
Как души, отвергавшие тела…
(15 февраля 1994 года, Армавир)
Творю в ночной росе молитву о покое,
Акации вокруг церковные цветут…
И вдруг я расстаюсь с раздумьем и тоскою,
Но счастлив этим я лишь несколько минут.
И вновь мучительны и звёзды, и цветенье,
А тело грешное измучено душой…
Ужели мне искать покой в исчезновеньи?..
И будет ли душа в бесплотной жизни мной?
И кем мой станет дух, когда лишится тела?..
Ужель не вспомнит он, как вместе с плотью жил,
Как, слабая, она в соблазнах сладких млела,
И грозно он её за суетность хулил?..
Душа и плоть мои, друг друга искалеча,
В борении своём и создали меня…
И если быть иным без их противоречий, —
В бессмертие души не стану верить я.
Но если вера вдруг в бессмертье душ наполнит
Рассудок грешный мой, – не захочу я рай…
И пусть тогда Господь мои кощунства вспомнит,
А я взмолюсь Христу: мне вечной тьмой воздай!..
(03 мая 1994 года, Армавир)
***
И снова осень, и ручей, и дом,
Где, будто встарь, мне вечерами рады…
Иконные и токи, и оклады,
И солнце над часовней за окном…
И я бессилен больше не скорбеть,
Что всё для нас не кончилось на свете…
Ведь знал, прощаясь, я, что надо умереть
И не застрять в позорном лихолетье…
(16 августа 1994 года, Армавир)
В харчевне карачаевской – харчо,
И белое вино, и бастурма, и полдень…
А рядом девичьи и кудри, и плечо,
И свет её лица, как будто он – Господень…
А в небесах – прохлада