стоит сказать пару слов о шофере Рудеке. Он уже проговорился Виктору, что до войны работал водителем дяди Кэтти – в бытность его в Славарии. Рудек сохранил верность семейству Глассенверк – даже после того, как оба брата Глассенверк (отец и дядя Катарины) не вернулись с фронтов первой мировой…
Итак, забежав в кромешную тьму подвала, Рудек повернул рубильник, подвал осветился светом многочисленных ламп, свисавших с потолка. Виктор увидел огромные зеленые столы, где лежали макеты зданий. Столы напоминали бильярдные, и сердце упало в груди, будто в предчувствии катастрофы…
Толя подошёл к окну. Белый день стал серым из-за туч. Словно полосы легкого беспокойства зависли над старым городом. Взглянув на окружающую природу, он словно вспомнил что-то.
Все его мысли были заняты рассказом Толи.
– Дело в том, что Виктору удалось увидеть своими глазами, как происходит зарядка механизма куклы. Бесчувственную Катарину он стал называть уже по-славянски Катей. Рудек отнёс девушку в аппаратную. Тело Кати было подключено к конденсаторам. Оказалось, что секретная установка, способная совершить невероятное, находилась здесь, в подвале. И резервуары, способные напитать энергией её обездвиженное тело, скрывались под главной площадью столицы Славарии.
Итак, приступаем вновь к чтению, – сказал Толя, и мир вокруг сразу погрузился в другой:
«Эти дубовые шкафы, с потемневшими от времени корешками, впитавшими многовековую мудрость Страны Университетов, создавали невольное впечатление, что среди них должно вот-вот появиться женское создание, на которой гармонирующая с этим окружением классическая форма горничной: в строгом тёмном платье с белым кружевным воротничком и передником, тёмными волосами, аккуратно прибранными в причёску…
Но сейчас я видел перед собой на тяжелом черном столе, стоящим у шкафов, лишь маленький волчок. Это был символ власти, забытый прежним хозяином. Я его завёл и белесый кружок, напомнивший вращающиеся пропеллером крылья какого-то насекомого, вертелся, истаивая в полупрозрачной дымке…».
Толя подошел к окну. Рама, крашенная синеватой краской и весь полумрак быстро проходящего вечера напомнили ему далекие годы детства – восьмидесятые…
– Постой, – сказал ему Коля, – не кажется ли тебе, что ты упустил что-то?
– Я немного забежал вперёд. Суть в том, что Виктор потом оказался в кабинете бургомистра, где и заметил этот волчок…
4. «А Дворец хороший?»
«На главной площади стоял дворец. Говорят, в нем жил король в эпоху абсолютизма, когда в моде были расшитые камзолы, белые кружева, всевозможные банты и напудренные парики.
Дворец походил на многие старинные здания, стоящие в городах и поныне. Здесь, по краю площади протянулось бело-синее здание с украшенными лепниной окнами, декоративными кувшинами на крыше…
На фонарях, стоящих длинными постовыми по всему периметру придворцового сквера и шеренгами вдоль прогулочных дорожек, раскачивались