моркови, свеклы. К ноябрю в поселок съезжались взрослые дети, уезжавшие ранее на работу в разные края страны, они помогали заготавливать на зиму дрова, сено для коровы или козы, чинили крышу. В домах шел пир горой. Готовили свиной ливер (в том числе жареную свиную кровь с луком – изумительное блюдо), пили, конечно, но не насмерть, и доктор был первым гостем, так что держаться в тонусе было нелегко. Волюнтаристская попытка Хрущева сажать в средней полосе России кукурузу, слава Богу, провалилась, и жители прекрасно обходились традиционными овощами и яблоками. По вечерам народ шел гулять не в захиревший клуб, а на станцию, куда приходил поезд из Калуги и, где на пару минут останавливался экспресс Москва-Киев. Перрон был единственным асфальтированным местом (прямо как в каком-то рассказе из русской классики, не могу вспомнить где); и чайная при вокзале была вполне приличным заведением.
Через много лет, в Москве, мы с семьей отмечали очередной юбилей Победы и смотрели «Голубой Огонёк». Встал ветеран с пустым левым рукавом и рассказал, что он был ранен в маленьком поселке Бетлица, Калужской области. Бой был страшный, от его взвода осталось трое, и знакомая всем песня со словами «нас оставалось только трое из восемнадцати ребят» написана по рассказу этого солдата. А в этой самой Бетлице тогда об этом ничего и слышно не было. Вообще, жизнь в поселке (и, тем более, в деревнях района), а именно, общественная жизнь, интересы жителей, не просто отличались, а были совершенно другими, нежели в Москве. Вроде бы и не так далеко, и радио есть, и газета, но важные мировые события простых сельчан не интересуют. Мало того, когда я рассказывал коллегам о деле врачей, о страшных событиях совсем недавнего времени, они, конечно, возмущались, но что они могли сделать? Что мы все в эти годы могли сделать, чем могли помочь? Это уже потом и демонстрации, и голодовки академика, дважды Героя Андрея Сахарова, и разные партии, и более тридцати программ телевидения, и радиостанция «Эхо Москвы», а тогда? Это теперь международное сообщество предпринимает практические, в том числе военные действия против тиранов, угнетающих собственный народ, а тогда? Радиостанции демократических стран глушились, вся пресса перепечатывала газету «Правда». Железный занавес. Как это сказывалось в медицине – вопрос отдельный, подробно разбираемый ниже. Но вот Сталин умер, вся страна рыдала, в Москве чуть не передавили пришедших на похороны, и вдруг, как гром с ясного неба, прозвучал доклад Хрущева. Раскрылись многие страшные дела Сталина и его ближайших сообщников. Освободили из тюрем сотни тысяч ни в чем неповинных людей, появился в «Новом Мире» рассказ «Один день Ивана Денисовича» и затем «.Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, рассказы политзаключенных и рядовых солдат-писателей, прежде всего, книги Даниила Гранина. Снова стало возможным справедливо и высоко оценивать творчество Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Мандельштама. Словом, «Оттепель» (И. Эренбург). И как бы мы и наши потомки ни судили самого Н. С. Хрущева, его решение опубликовать эти страшные