в Балтиморе и еще пятнадцать в Атланте. Похоже, что акция была тщательно скоординирована, поскольку все взрывы произошли ровно в четыре часа утра.
Коул оторвал взгляд от докладной записки.
– Директор, вы верите в то, что это «Подпольная армия»?
– На настоящий момент они единственные, кто заявил о своей ответственности. Похоже на их работу. Вполне возможно, – ответил Войлз, не глядя на Коула.
– В таком случае когда вы собираетесь начать аресты? – спросил президент.
– Как только мы будем иметь достаточные основания, господин президент. Закон есть закон, вы же знаете.
– Я знаю, что эта группировка – ваш главный подозреваемый в убийствах Розенберга и Джейнсена и что вы уверены в совершении ею убийства федерального судьи в Техасе. Она, вероятнее всего, устроила взрывы в пятидесяти двух непристойных заведениях прошлой ночью. Я не понимаю только, почему они взрывают и убивают безнаказанно. Черт возьми, директор, мы в осаде.
Шея Войлза побагровела, но он ничего не сказал, а лишь смотрел в сторону, пока президент произносил свою тираду, уставившись на него. Льюис К. О. откашлялся.
– Господин президент, если разрешите, мы не уверены, что «Подпольная армия» замешана в убийствах Розенберга и Джейнсена. Действительно, у нас нет доказательств ее причастности. Она лишь одна из десятка подозреваемых. Как я уже говорил, убийства были выполнены чрезвычайно чисто, организованно и очень профессионально.
Коул сделал шаг вперед.
– Вы пытаетесь сказать, что понятия не имеете о том, кто убил их, и можете никогда не узнать этого?
– Нет, я хочу сказать другое. Мы найдем их, но для этого потребуется время.
– Какое время? – спросил президент.
Это был вопрос дилетанта, на который трудно было что-либо ответить. Ист сразу же невзлюбил президента за это.
– Месяцы, – сказал Льюис.
– Сколько месяцев?
– Много.
Президент округлил глаза и затряс головой, затем встал и с видом отвращения прошел к окну. Дальше он обращался к окну.
– Я не могу поверить в отсутствие связи между тем, что произошло прошлой ночью, и убийством судей. Я не знаю, может быть, у меня просто паранойя.
Войлз бросил многозначительный взгляд на Льюиса. Паранойя, мания преследования, дебильность, маразм… Директору еще много чего приходило на ум.
Президент продолжал, задумчиво глядя в окно:
– Я просто становлюсь нервным, когда вокруг разгуливают убийцы и рвутся бомбы. И меня можно понять. Президентов не убивали уже больше тридцати лет.
– О, я думаю, вы в безопасности, – сказал Войлз, забавляясь про себя. – Секретные службы держат обстановку под контролем.
– Здорово. Тогда почему я чувствую себя, как будто нахожусь в Бейруте? – пробормотал он в окно.
Коул почувствовал неловкость момента и взял со стола докладную записку. Держа ее в руках, он заговорил, обращаясь к Войлзу, совсем как профессор, читающий лекцию:
– Это