глаз с Коула. Президент улыбнулся Льюису, и все сели.
– Все мы находимся в большом напряжении, – бархатным голосом произнес президент.
Льюис говорил спокойно:
– Мы проведем обычную проверку по вашим кандидатурам, господин президент, и сделаем это в строгой секретности. Но вы же знаете, мы не можем контролировать каждого, с кем мы говорим.
– Да, господин Льюис, знаю. Но я хочу, чтобы были приняты дополнительные меры предосторожности. Эти люди молоды и будут долго определять и менять облик конституции, даже после моей смерти. Они стоят на твердых консервативных позициях, и пресса съест их заживо. Они не должны иметь за собой никаких пороков и грехов. Никаких наркотиков, незаконных детей, разводов, неуплаты налогов или участия в радикальных студенческих движениях.
– Да, господин президент. Но мы не можем гарантировать полной секретности наших проверок.
– Хотя бы попытайтесь, о’кей?
– Да, сэр, – сказал Льюис и передал записку Эрику Исту.
– Это все? – спросил Войлз.
Президент взглянул на Коула, который стоял у окна и делал вид, что не обращает внимания ни на кого.
– Да, Дентон, это все. Мне бы хотелось, чтобы проверка этих людей была закончена за десять дней. Я хочу, чтобы вы поторопились с этим.
Войлз поднялся со своего места:
– Вы получите результаты через десять дней.
Каллаган был рассержен, когда стучался в дверь квартиры Дарби. Он был охвачен сомнениями и хотел высказать многое из того, что переполняло его. Но при этом существовало что-то другое, чего он хотел гораздо сильнее, чем небольшой ссоры с выпусканием пара. Она избегала его уже четыре дня, играя в детектива и забаррикадировавшись в библиотеке. Она пропускала занятия, не отвечала на его телефонные звонки и, в общем, бросила его в трудную минуту. Но он знал, что, когда она откроет дверь, он будет улыбаться и забудет, что был брошен.
В руках он держал литровую бутылку вина и настоящую пиццу из ресторана «Мама Роза». Это происходило после девяти вечера в субботу. Постучав еще раз, он стал смотреть на аккуратные коттеджи и бунгало, стоящие вдоль улицы. Внутри звякнула цепочка, и он тут же улыбнулся. Чувство заброшенности исчезло.
– Кто там? – спросила она, не снимая цепочки.
– Томас Каллаган, вспоминаешь? Я у твоей двери умоляю меня впустить, и мы вновь будем играть и дружить.
Дверь открылась, и Каллаган сделал шаг внутрь. Она взяла вино и прикоснулась к его щеке.
– Мы все еще друзья? – спросил он.
– Да, Томас. Я была занята.
Он прошел за ней через небольшой кабинет в кухню. На столе находились компьютер и большое количество толстых книг.
– Я звонил. Почему не перезвонила?
– Меня не было дома, – сказала она, выдвигая ящик и доставая штопор.
– У тебя автоответчик. Я разговаривал с ним.
– Ты что, затеваешь ссору, Томас?
Он посмотрел на ее голые ноги.
– Нет! Клянусь, я не сумасшедший. Я обещаю не делать этого. Пожалуйста,