Солдаты глазели издалека, на эти работы у них не было допуска.
«Ну, когда всё закончится, рванем их – и свободны, в Пермь, там Таня, Эльвира… И что они так долго? По сантиметру опускают…» – Генри не любил тщательности, поэтому и жизнь его была бесшабашна и легка, быстра и бездумна. Он забывал женщин так же легко, как и всё, что учил пять лет в университете. «Да к чему забивать мозг?» – иногда размышлял он, добавляя в защиту своей позиции слышанную где-то сентенцию: «Мудрость порождает скорбь». У него была одна цель – заграница. Выезд за границу был доступен только дипломатам, артистам и ученым. Туристы не в счет. Ни первым, ни вторыми Генри стать не смог, а вот до ученого почти дотянул, хотя бы до референта или старшего научного сотрудника, которые уже могли ездить на конференции и симпозиумы. Отец обещал устроить его в один из центральных НИИ, а для этого надо было показать себя в глухом уральском лесу, да еще и провести тут два года подряд. Но было за что бороться. Геннадий мечтательно закрыл глаза, думая о красотах Парижа, ласковом шепоте Средиземного моря и полуобнаженных красотках, похожих на Клаудиу Кардинале.
Через неделю все четыре заряда покоились на глубине в скважинах, и Генри приступил к своим непосредственным обязанностям. Он должен был проверить кабели и засыпать скважины графитом, а потом залить бетоном. Но зачем человеку обаяние и интеллект? Явно не для того, чтобы тупо растратить их на бессмысленную работу. Во-первых, утром в день начала работ он вызвал командира роты стройбата, усталого усатого капитана, опустившегося в тайге до сивухи и лука, и выдал ему пол-литра грузинского КВ. Капитан от вида коньяка потерял дар речи и согласился на всё, а именно – внимательно проследить за засыпкой скважин, а не валяться пьяным у большой сосны, стоящей неподалеку от площадки, где в снегу у корней капитан прятал заначку самогона. Во-вторых, он вызвал друга Женьку, снабдил его пропуском на площадку и сладким голоском, давя на умственные Женькины способности, ссылаясь на боли в спине и общее недомогание, попросил того проконтролировать коммутацию кабелей, так как Женька все равно отвечает за половину проводки от границ площадки до контрольной точки в машинах – так и со второй половиной никто лучше его не разберется. Это предложение Генри подкрепил бусами из искусственного янтаря, что продавались в ювелирном в Перми, хит сезона. Женька загорелся, как папуас, глядя на украшение, которое он может преподнести своей Рите, а Генри только ухмыльнулся. Аборигены еще со времен Колумба падки на дешевые стекляшки, парой таких бус он завоевал расположение пермских девушек, имен которых уже не помнил.
Итак, великий ум комбинатора Геннадия решил все, кроме того, как же выбраться с Чусовского. Тут решения пока не находилось. Поэтому от скуки Генри наведывался на площадку, осматривая работу, сделанную руками соблазненных им людей. Капитан стойко держался, двигал усами и отдавал вменяемые команды, скважины исправно засыпались нужным материалом, ну а Женька даже