по следу Гузенко судят «самого опасного из агентов» – ученого-атомщика – и приговаривают его к десяти годам тюрьмы, причем выпускают за три с половиной года до истечения срока «за примерное поведение». Жена его тем временем спокойно работает в Кембридже. Сравните с Соединенными Штатами, где за это давали электрический стул, или с нашими славными тридцатыми, когда расстреливали и «врага народа», а заодно и его жену, и сына, а то и мать. Да и 1985 года тоже обычной нормой был расстрел за ущерб гораздо меньший и в не столь острое время…
Нельзя не обратить внимания на такой факт, не красящий порядки (хочется надеяться, былые) в наших спецслужбах, когда перебежчик сообщает сведения, особенно об агентуре, о которых он, казалось бы, по своему рангу и полной, казалось бы, непричастности к конкретному предмету и видом не должен был видывать и слыхом не слыхивать. А всё болтовня. Единственное утешение, что на перебежчиков могли списать часть сведений, которые были получены по иным каналам и которые поэтому нельзя было раскрывать. Но разве только часть…
И последнее: если книгу прочтет человек, которому есть что прокомментировать по существу того или иного дела или персонажа, был бы признателен за отклик. Электронная версия тем и хороша, что никогда не поздно добавить в неё что-то или подправить её.
Бехтин Ю. В.
От автора
Двенадцать лет назад я отложил в сторону свое занятие европейской историей XIX и начала XX века, чтобы заняться пионером из пионеров – первым советским перебежчиком, который был жив и здоров и жил в Париже, человеком, годившимся в герои романа. Борис Баянов (Бажанов) был не только первым, но и самым важным из перебежчиков того времени: прежде чем укрыться в 1928 году в Британской Индии, он был одним из секретарей Сталина. За тридцать с лишним часов беседы с ним я узнал многое о последующих беглецах. Моя книга «The Storm Petrels» («Буревестники»), которая вышла в 1977 году и охватывала период до 1941 года, явилась предшественницей настоящей – «The Storm Birds» (тоже «Буревестники»), темой которой являются советские перебежчики беглецах периода с 1945 года до горбачевской эры.
Главное различие в поиске материалов для этой книги по сравнению с той состояло в наличии большого числа главных персонажей, которые жили и которых можно было увидеть. Другие умерли естественной смертью или были убиты. При работе над этой книгой мне удалось о многом поговорить в Америке и Европе не менее чем с восемью советскими перебежчиками. У меня создалось впечатление, что в этом Запад добивался все больших и больших успехов, что, однако, привлекло к себе куда меньше внимания, чем провалы Запада.
На этой сцене доминируют три гиганта. Гигантом я определяю советского перебежчика из разведки (они – главный объект моего внимания), которые сыграли важную стратегическую роль в послевоенной истории.
В эту категорию я без колебаний отнес только троих. Первый – Олег Пеньковский, разоблачения которого вышли далеко за пределы кубинского ракетного кризиса 1962 года. 5500 секретных и совершенно