стороны, так как Сергей, в отличие от множества своих коллег по оружию, был левшой. Хотя, конечно, пришлось по уставу переучиваться стрелять с правого плеча, но здесь война, и мало ли, что может быть спросонья, левая-то всегда сподручней.
Так уж устроен человек – левое его полушарие отвечает за интеллект и логику, но задействует руки (через перекрестие) по диагонали, – значит, правая рука отвечает за правильность действий его команд. А правое полушарие – за интуицию10, за предчувствие, которое она нам посылает. Но некоторые неправильно дают этому определение, такое как – «звериное чутьё». Но в плане интуиции у зверей нет чутья, они живут инстинктами и рефлексами, а также приобретёнными и заложенными в них памятью предков навыками, которые могут спать и пробуждаются в них при определённых обстоятельствах, как, в принципе, почти у всех живых существ на земле.
Так вот, мозги у Конева в этом плане были перевёрнуты, то есть правое полушарие занимало место левого и наоборот, патология это или нет, точно пока наука не определила, но то, что весь человеческий мир был «заточен» под правшей, это Конев понял с раннего детства. Особенно настоятельно пытались его перетащить в свой мир некоторые учителя в школе, ведь письменность придумана так, что слева направо писать куда как удобней правой рукой. Но классный руководитель Мария Прокопьевна была против и настояла на том, чтобы Сергея оставили таким, как есть. За что ей большое спасибо и низкий поклон. Да и что далеко ходить, то же оружие сконструировано так, что если его держать в левой руке, то снять предохранитель (с пистолета) проблематично, да и гильзовый выброс идёт в правую сторону, что отвлекает при леворукой стрельбе.
Вот так и вышло, что пулемётчик владел оружием одинаково, что с правой, что с левой руки, и очень даже хорошо, и по итогам боевых стрельб считался лучшим пулемётчиком в роте.
Хорошо-то как. Вот только бы ещё вши не доставали, проснусь, надо будет ими заняться, – только и успел подумать Конев, почувствовав, как по ноге под штаниной, перебирая лапками, побежало что-то крупнее среднего, но сознание уже покинуло его, и он погрузился в крепкий богатырский сон, который унёс его в объятия Орфея.
Жара которая пробиралась даже в самые тенистые уголки Иолотани с наступлением осени спала, но в середине дня вертикальные лучи солнца нещадно палили открытое пространство. Тройка бойцов лениво сидела после обеда в курилке, травя гражданские байки.
– Слыхали, – подойдя к ним, сказал дежурный сержант по прозвищу сокращенному от имени Макс, – молодых в бригаду с Тюмени привезли, человек пятьдесят, – и, подкурив продолжил, – а это значит, пол роты дембелей сейчас домой поедут.
– Серег, ты кажись с Тюмени, – сказал сосед, щелчком пальцев снайперски отправив окурок в пепельницу из автомобильного диска, установленного в землю по самые края в центре курилки.
– Тюмень это брат тебе не Васюки. С Легиона там есть,