веками бороздящие на своих борах водные пространства от берегов Скандинавского полуострова до Амударьи. Это и объясняет огромный разброс и численность ругов, русов, русин, рутен, брусов, борусов и борусков.
Так что предлагаю прекратить морочить людям голову некими мифическими пруссами и признать довольно очевидные вещи ― не могло малочисленное племя участвовать в геополитических перипетиях по всей Европе и не оставить следов: договора с другими игроками, военные, брачные союзы и т. п. А если они сидели, как тараканы под обоями, то и назывались они по-другому, не боруссами. И никаких им городов не полагалось, не говоря уж о торговых путях. В наше время дорогу строят ― людей выселяют по экономическим соображениям, а что говорить про средневековье! Вон, Иван Грозный два десятка лет прорывался к Балтике, ведя Ливонскую войну! Вы только вдумайтесь в эту цифру! Это ресурсы у игрока какие должны быть! А тут ― мифические пруссы дожили на стратегическом берегу до самых крестоносцев! Или они должны были быть сказочно богатым народом, контролируя Вислу и Неман, или им ничего не полагалось, как их соседям ― куршам, земгалам, жемойтам, латгалам и др. Те как жили тихо в землянках, так их никто и не видел в упор столетиями. Но все живы остались и на своих местах. Вот «пруси чудь» могу себе представить. Но не как народ с лошадьми под седлом, флотом на Балтике и опорными базами на Рейне, а как часть пейзажа. Для полноты картины прочтите фрагмент дневника отпрыска голландской олигархической семьи в середине XVII в., вышедшего на берег в устье Западной Двины:
«…На противоположном берегу мы нашли деревню, где стояли на земле только 3—4 дома или избушки, остальные дома – это землянки, а вокруг них деревянные частоколы, воткнутые в землю. Землянки покрыты навозом и глиной. В некоторых было два, а в других только одно помещение. Я влез в одно из них, подарил жителям табак, который употребляют и мужчины и женщины. Место для сна – это угол, куда все лезут на подостланное сено. Пол грязный и мокрый от просачивающейся из-под земли влаги. Очаг в середине, дым выходит из единственного отверстия. На детях, хотя уже было очень холодно (конец сентября. ― Авт.), ничего не было, кроме рубах, а у большинства женщин верхняя часть тела ничем не покрыта, мужчины же одеты в тулупы. Их обувь – это подошвы из древесной коры. Я видел новорожденного, он лежал совершенно голый, без всяких пеленок, в корыте; короче, нищета такая, что невозможно описать, хуже, чем у рабов. Несмотря на это, они еще обязаны платить дань господину и даже за свое пребывание там тоже должны платить деньги. У нас свиньи живут лучше. Однако эти люди здоровые и рослые, их пища – это сухой хлеб и рыба, питье – вода. Они все рыбаки, держат свиней в своих ямах в одном помещении с собой. У детей и поросят одна судьба: постоянно копаться в земле; почти у всех детей большие пупки. За небольшие деньги они дали нам много рыбы. Женщины, как и мужчины, занимаются рыбной ловлей, работают не менее тяжело. В большие сети они ловят семгу, в этом участвуют все жители деревни. Женщины сопровождают своих