от укуса, странное, неизведанное ранее наслаждение накрыло его с головой. Мир на мгновение прекратил существовать, хотелось одного: чтобы этот момент длился вечно. Он всецело отдавался дикому восторгу, когда в его пересохшую от жажды глотку хлынул божественный нектар – кровь Древнего, отданная добровольно.
Тогда он умер по-настоящему, на пике кайфа, которого больше никогда не мог ощутить.
Жертва вампира умирает только один раз. Счастливейшей из смертных.
Потом пришла боль, уносящая последние частицы человеческого из его жизни. Боль была столь же ужасна, насколько было сильным счастье, испытанное во время укуса. Тогда Коракс узнал, как много клеток в его теле. Умерла каждая, чтобы вновь возродиться.
Сколько это длилось – юноша не знал. Но первым, что он увидел, был рассвет. Прекраснейший из всех, что он наблюдал за свою недолгую жизнь принца. Амадос помог подняться на ноги и с усмешкой смотрел, как, трясясь, будто лист на ветру, Корвус встречает солнце. Оно было похоже на языческого бога, приходящего в этот мир: всесильное, яркое, величественное, ласковое и жестокое одновременно.
– Везучий ты парень, – хмыкнул Амадос. – Другим этого момента приходится ждать сотню лет. А тебе все само пришло в руки. Огорчу: это продлится недолго.
– Кто ты? – очередной раз спросил новорожденный вампир, вновь начавший ощущать эйфорию. Но на этот раз она наступила от ощущения приходящей мощи. Казалось, воткни дубину в землю – и можно будет перевернуть планету.
– Узнаешь. Все придет со временем. Не торопи события, наслаждайся каждой секундой. – Амадос приблизился к песчанику и нежно, лаская кожу, провел чуть теплыми пальцами по его испачканной в крови щеке. – А времени у нас теперь хоть отбавляй…
Тогда Коракс не задумывался над происходящим. В тот день он снова начал жить, чувствовать и всецело отдаваться ранее неизведанному. Не говоря о том, что юный вампир даже не подозревал, насколько туго поводок обовьется вокруг его глотки. Он был похож на щенка, что никогда не знал свободы. Он хотел принадлежать своему хозяину, готов был скакать по мановению его руки, лишь бы погладили. В тот момент у него был один Бог.
Амадос.
Волк усмехался и лениво приоткрывал глаза, глядя на то, как резвится малой, чтобы в любой момент осадить зарвавшегося сорванца.
Откровения в снегу
– Ты очухаешься или нет?! – словно гром среди ясного неба, раздался голос Танаиды, и за ним последовал поток ледяной воды.
– Может, не стоило так уж? – робко вмешался Нортон. – Авось сам очухался бы… – в голосе соседа слышалось сочувствие, если не сострадание.
– Да, кстати, душ в постель не обязательно! – вскочивший с постели Коракс затряс головой, прогоняя грезы подальше. – Девица, не озверела ли ты?! – мокрые пряди волос хлестнули по щекам. Кровать всплыла, ничего сухого не осталось. Нехорошо так начинать день, ой, нехорошо!
– Это кто еще