лезет на самую верхнюю опору, а оттуда достает руками до водосточной трубы и карниза.
– Слезай, – требую я.
– Нет, я хочу достать шарик.
Фредрик виснет на карнизе. Оттуда я его и снимаю. Он лезет снова, но я и теперь ему мешаю. Тогда Фредрик убегает.
Возвращается он уже присмиревшим. И встревоженно сообщает:
– Себастьян, у меня заноза…
– Где?
– Вот…
Он протягивает мне ладонь. Там действительно торчит огромная заноза.
– Ерунда, – говорю я. – Неглубоко сидит. Вытащить?
Фредрик соглашается было, но потом ударяется в панику:
– Не надо, будет больно, я точно знаю…
– Если сразу не вытащить, будет больнее, – отвечаю я.
Я все еще придерживаю одной рукой его ладонь, а второй начинаю тянуться к занозе.
– Ай! – пищит Фредрик, отдергивая руку, хотя я еще даже не коснулся занозы.
Я довольно невежливо сгребаю его в охапку и сажусь на тот самый матрас возле курятника.
– Если не смотреть, будет не больно, – говорю я. – Отвернись.
Фредрик не отворачивается, но зажмуривается. И все же протестует:
– Надо же щипалкой…
– Пинцет нам не понадобится, – говорю я. – Смотри.
Фредрик открывает глаза, видит белую щепку, которую я держу двумя пальцами, и тут же снова отдергивает ладонь:
– Ай!
– Кстати, заметил, что она белая? – спрашиваю я. – Совсем как карниз…
– Это не оттуда, – сердито заявляет Фредрик. – Она у меня еще раньше была.
– А мне кажется, что оттуда. Больше-то у нас во дворе белого крашеного дерева нет… Видишь ли, карниз не предназначен для лазания, поэтому его особо не шлифовали. Так что лучше всего на нем больше не виснуть.
– Тогда дай мне новый шарик, – требует Фредрик.
– Увы. У меня больше нет.
После полдника дети играют на улице. Мы пускаем мыльные пузыри: я сижу на крыльце с большой бутылкой в руках, а все желающие по очереди опускают в нее соломинку. Фредрик пытается было влезть без очереди, пару раз отказывается передавать соломинку дальше, но как-то без энтузиазма, скорее просто по привычке.
Постепенно толпа желающих редеет, многим хватает всего одного раза. Фредрик тоже уже не спешит заполучить соломинку, а садится рядом со мной и наблюдает, как малыши тщетно дуют в кольцо.
– Почему ты все время носишь с собой то воздушные шарики, то мыльные пузыри? – спрашивает Фредрик.
Я пожимаю плечами:
– Мне так хочется. Почему бы не делать на работе то, что нравится?
Я отрываю взгляд от Магнуса, который раз за разом резко опустошает свои легкие в попытке выдуть пузырь, и смотрю на Фредрика. И совершенно неожиданно для себя вижу, как он улыбается мне глазами. Без привычной снисходительности и требовательности, которая сквозила даже в изначальном вопросе, без колючек, без охотничьего азарта. В его взгляде сейчас просто смесь восхищения и одобрения.
– Я потерял его! – рыдает