ли его болезнь, не опускаются ли у него руки, нет ли у него желания умереть. Редко когда после этого пациент не начинает рассказывать мне обо всем».
У входной двери Брейер помог Фрейду надеть пальто.
«Нет, Зиг, это не проблема. Уверяю тебя, я без особого труда завоюю доверие нашего философа и сделаю так, что он все мне расскажет. Проблема в том, что я буду делать с полученной информацией».
«Да, что ты собираешься делать, если он действительно может убить себя?»
«Если я буду полностью уверен в том, что он собирается покончить с собой, я сразу же запру его либо в приют для психических больных в Брюнхельде, либо в частный санаторий, например санаторий Блеслауэра в Инзердорфе. Но, Зиг, вряд ли с этим возникнут проблемы. Подумай, если бы он действительно собирался себя убить, разве стал бы утруждать себя консультацией со мной?»
«Ну конечно!» – разгоряченный Фрейд стучал себя по голове за то, что она медленно работает.
«Нет, – продолжал Брейер, – истинная проблема заключается в том, что делать с ним, если он не собирается совершать самоубийство, если он просто сильно страдает».
«Да, – сказал Фрейд, – а что потом?»
«В данном случае я убедил бы его обратиться к священнику. Или, может быть, предложил пройти длительный курс лечения в Мариенбаде. Или, может быть, я придумаю новый способ и вылечу его от всего сам!»
«Придумаешь способ лечить его? О чем ты говоришь, Йозеф? Что за способ?»
«Потом, Зиг. Мы поговорим об этом потом. А теперь давай прощаться. Не стой в жаркой комнате в своем теплом пальто».
Сделав шаг за дверь, Фрейд обернулся: «Как, ты говоришь, зовут этого философа? Я о нем слышал?»
Брейер засомневался. Помня о выдвинутом Лу Саломе требовании секретности, в мгновение ока он соорудил для Фридриха Ницше имя по тому же принципу, по которому Берта Паппенгейм стала Анной О. «Нет, ты не знаешь его. Его зовут Мюллер, Удо Мюллер».
Глава 4
Две недели спустя Брейер сидел в кабинете в белом халате врача-консультанта и читал письмо от Лу Саломе:
23 ноября 1882 года
Мой дорогой доктор Брейер,
Наш план работает. Профессор Овербек полностью согласен с нами в том, что ситуация уже действительно приняла опасный оборот. Он никогда не видел Ницше в таком плохом состоянии. Он постарается употребить все свое влияние, чтобы убедить его записаться к вам на прием. Ни Ницше, ни я никогда не забудем, как добры вы были с нами, когда мы переживали столь тяжелые времена.
«Наш план, наше мнение, наши проблемы. Наши, наши, наши». Брейер положил письмо на стол – прочитав его раз десять с тех пор, как получил его около недели назад, – и взял зеркало, чтобы посмотреть, как он говорит это «наш». Он увидел, как тоненькая розовая рана губы обводит маленькое черное отверстие в каштане щетины. Он расширил отверстие, наблюдая за тем, как эластичные губы обтягивают желтеющие зубы, выступающие из его десен подобно наполовину ушедшим в землю могильным камням. Волосы и дыра, клыки и зубы: еж, морж,