Спираль Эолла. Часть вторая. Межзвёздные узники. Книга третья. Письма ушедшего в вечность
минуту, полностью овладев собой, я глубоко втянул в себя воздух с каким-то сладковатым привкусом и проговорил: «Прости, Сергей, умом я понимаю, что в твоей новой среде человеческому телу нет места, но как в таком случае ты можешь слышать и говорить?»
– Не заостряй на этом внимание! Придёт время, ты всё узнаешь и поймёшь, запомни главное; мир материален, и в нём может существовать только материальное. Нематериального, преподносимого священниками, во Вселенной нет! Материален и разум, вечный разум могущий приобретать различные формы. А сейчас говори, что привело тебя ко мне, – сюда, куда нет входа человеку.
– Входа че-ло-о-о-веку?! – с трудом выговорил я, подумав: «Кто же он сейчас? И кто я здесь?»
– Это невозможно объяснить!
– Ты читаешь мои мысли? – вновь удивился я.
– Вот и ответ на твой вопрос! Мне не нужен слуховой аппарат, не нужен язык, чтобы говорить. Моя новая телесная форма намного совершеннее человеческого тела!
– Примерно так я и предполагал, – проговорил я и тотчас осознал, что не раскрыл даже рта. – О, боже! Я потерял свою телесную оболочку! – подумал я, и потянулся рукой к носу. – Слава тебе, господи! – воскликнул я, почувствовав пальцами мой увлажняющийся обонятельный аппарат.
– Ты человек! – сквозь лёгкий смех проговорил Сергей и напомнил о цели моего прихода к нему.
– Как ты прожил жизнь? – спросил я его. – Не больно ли тебе сейчас осознавать ту грань, что разделяет тебя от родных людей и друзей?
– Поверь, Анатолий, не больно! Я счастлив, что живу, счастлив, что осознаю вечность жизни! А что до родных и друзей… все они придут ко мне! Придут, и будут наслаждаться покоем и полной свободой!
– Полной ли?
Вероятно, Сергей обдумывал мой вопрос, так как примерно в течение минуты я не слышал его.
– Ты прав! – после паузы проговорил он. – Полной свободы не существует, но той, что обладаю я, никогда не будет у человечества!
– И всё же я не желаю к тебе! Пусть я не имею той свободы, какой обладаешь ты, но разноцветный мир моей действительности я не желаю менять на твой мрак! Да, я осознаю, что старею, осознаю, что истекут годы жизни в моём мире, осознаю, что уйду в неизвестность, но лучше быть в ней, не осознавая её, чем быть в сознании и во мраке. В забвении хочу найти покой, в нём смысл вечности, что называем смертью, и те стопы, что может быть взволнуют камни на будущей моей могиле, пусть камни пнут в сии слова, от этого они не потускнеют и холоднее мне не станет! – ответил я ему.
– Не торопись, мой друг, с поспешным выводом! Всему придёт черёд! Хотя, сознаюсь честно, в том мире, что живёшь сейчас, мне было тесно! Устал я от него! Устал я от бесцельности круженья в нём! Что проку было в знаниях моих, направленных рукою властьдержащих на истребленье равных? Лишь здесь узнал я цену жизни и понял, что такое жизнь!
– В чём смысл мига, громко названного жизнью? В рождении? В смерти? В капле, испаряющейся между ними? Всё тлен, – и миг, и прах, лишь вечен мрак, что зрю сейчас! – ответил я ему.
– Мрак, что зришь сейчас лишь грань