ет сильного? и тогда расхитит дом его» (Мф 12:29)
Хаос это порядок, который нужно расшифровать
Машина ехала сквозь туман, и вдруг из темноты высветилось название городка Vastse Kuuste, ничем не приметного местечка, кроме пожалуй того позабытого факта, что здесь много лет назад родился барон Отто фон Унгерн Штернберга. Барон принадлежал к древнему воинственному роду, берущему свое начало от гуннов (поговаривают, что даже от Атиллы). Среди представителей рода были пираты, храбрые воины, рыцари тамплиеры, – все они были склонны к увлечению мистикой и оккультизмом. Поговаривают, что некоторым удалось достичь бессмертия.
Мы ехали сквозь темноту, подпрыгивая в силу плохой видимости и ремонта дороги, на всех ухабах. Наш Рено, почти как почтовая карета, пересчитывал кочки… Звезды пульсировали в беспредельной пустоте ночного неба. Тонкие нити бытия – настоящее, прошлое, будущее, лица и эпохи, пронизывали душу, щекотали шестое чувство. И казалось, что истина где-то совсем рядом, и трепетно было от того, что вот сейчас она наконец откроется во всей своей полноте, «неприкровенно».
На родовом гербе рода Унгерн Штернбергов изображены лилии, шестиконечные звезды и девиз «Звезда их не знает заката».
Был конец августа, сезон звездопада…
В Москве стоял непроницаемым облаком смог, обнимая окольцованный город, облаченный в кольчугу святынь и молитв. В подземках метро старческие руки сжимали потрепанный молитвослов..
The eyes of night are watching you
Keep your mind alive, keep your heart open.
The gates of merry land are by the sea.
So come and see.
Come and see.
Корабль
Я села в метро, с новой стрижкой, в новых чёрных брюках-галифе, с книгой в руках, на обложке которой изображён спиной стоящий мужчина на ветру, который смотрит в тёмно-синее море. Как хорошо чувствовать себя красивой, молодой, стильной, одинокой, не похожей на всех. На одной из станций зашёл парень с чёрными ногтями и большими серьгами-тоннелями в ушах. Он пристально посмотрел на меня и сел рядом. Я продолжала читать. Чихнула. Он сказал «Будь здорова». Я ещё раз посмотрела на его ногти, покрытые чёрным лаком. Это был проводник в ночь. Мой проводник. Он закрыл глаза. Я коснулась его локтём и не убирала руку: небольшой обмен энергией с целью передачи информации.
Между мной и этим миром – пропасть. Я не знаю, как преодолеть её, не знаю, как мне полюбить, как полюбить то, что так далеко, как полюбить то, к чему я так бесконечно равнодушна?
Скрип тормозов, похожий на писк грешников в аду. Двери закрылись, все вышли, вагон метро остался пустым, не считая меня и сидящего рядом с закрытыми глазами проводника в ночь. Мы выехали из тоннеля подземки, за окнами был незнакомый пейзаж – на фоне ночного неба виднелись небоскрёбы, подсвеченные лазерами. Лазерные лучи спонтанно и неосмысленно сновали по гладким поверхностям зданий, рисуя странные абстрактные фигурки. На крышах светили прожектора – вверх в небо и вниз на улицы. Мы вышли из вагона молча в эту ночь. На улице не было ни души. Мокрый асфальт и наши следы. Мы вошли в одно из стеклянных зданий, сели в лифт и поднялись прямо на крышу. В лифте мой проводник открыл рот и посмотрел на меня – я сделала то же самое, и он бросил в гортань маленький круглый шарик, который упал в темноту моей утробы и разорвался там на тысячу маленьких частиц удовольствий разных оттенков и цветов. В тот момент, когда в моей голове зазвучала до боли знакомая музыка, лифт остановился, двери открылись, и на фоне ночного неба я увидела взрывающиеся фейерверки. Мы вышли из лифта и смешались с толпой. Кто-то вручил мне бокал с шампанским, в котором тоже были фейерверки, кто-то пригласил меня танцевать, через какое-то время я была в гуще происходящего, в толпе таких же как и я опьянённых счастьем людей, собранных на крыше стеклянного небоскреба, принесённых сюда ветром, а может быть рукой судьбы. Где-то внизу чёрным маслом, рассекая землю, текла река – сонная артерия. Кто-то подошёл ко мне сзади, взял за руку и повёл к краю, за которым была притягивающая пустота, пульсация ночи и магнетизм гравитации. Мне одели на спину парашют, и мы прыгнули в темноту, держась за руки. Неспешно река приближалась. Из-под моста вынырнул весь в огнях корабль. На него мы и приземлились.
Меня разбудил щекочущий ноздри запах свеже – сваренного кофе и теплых булочек с корицей. Есть что-то незыблемое в этом запахе кофе и булочек – фундаментальные истины. Ничего не оставалось как начать процесс пробуждения. Сквозь круглое окно иллюминатора виднелось море-море и ничего кроме моря и неба вдали, которое тоже предательски перетекало в море-море. Я встала, привела себя в порядок и, открыв дверь, вышла на палубу. Мокрый ветер расправил морщины сна, кожа разгладилась, лёгкие наполнились кислородом, Слава Богу – жива, Слава Богу – новый день.
Море. День первый
Мы были в открытом море. На палубе сидели и сновали люди – кто-то рисовал, кто-то читал, кто-то мыл палубу, были на палубе и музыканты, сильный ветер заглушал музыку, но иногда